– Ничего страшного, – сказал Томас.
– Стоит подать иск о возмещении ущерба. Вы вели съемку в публичном пространстве, на улице, так что все было совершенно законно.
Томас отрицательно мотнул головой:
– Не стоит. Я бы тоже не обрадовался, обнаружив, что кто-то ведет за мной слежку и снимает на камеру. Тем более если бы это грозило потерей двух миллионов.
– Вы все шутите, – сказал Ломан. – Хорошо, что с вами был Мёффе, без него вы не отцепили бы эту псину.
Томас посмотрел на Мёффе, который спал у его ног на потертом персидском ковре.
– Да, он все еще молодец, не утратил сторожевых навыков. А за лобовое стекло я, как сказал, заплачу.
Ломан небрежно махнул рукой:
– Это будет записано заказчику в счет производственных расходов. Учитывая, какую сумму мы сэкономили страховой компании, они вполне могут это оплатить. Хотите шерри? – С этими словами Ломан направился к столику, на котором стоял поднос с напитками.
– Нет, спасибо.
Ломан налил себе рюмку:
– Почему не побаловать себя иногда, чтобы скрасить серые будни!
– Как вы думаете, когда можно будет получить гонорар?
– Подойдите к фрекен Маллинг, – сказал Ломан, кивнув в сторону двери, ведущей в маленькую приемную. – Она прямо сейчас выпишет вам чек.
Фрекен Маллинг была секретаршей Ломана и работала в его конторе с первого дня. Ни он, ни она так и не завели семьи, и, глядя на обоих, трудно было понять, какие между ними отношения, ибо вели они себя как давно женатые супруги.
– Спасибо, – кивнул Томас.
Деньги были ему сейчас весьма кстати.
Он уже направился к выходу, но Ломан остановил его жестом:
– Ну что вы как на пожар! Не спешите. Мы еще не все обсудили.
Томас тяжко вздохнул. С тех пор как Ломан перестал вести судебные дела, а брался только за те, что можно было решить, не выходя из конторы, он скучал по публичным выступлениям и хватался за любую возможность поговорить, так что мог уморить разговорами всякого посетителя. За лето, пока Томас работал на него, проводя разные расследования, Ломан успел уже несколько раз прокрутить весь репертуар историй о выигранных процессах.
– Однажды я вел дело, в котором клиент утверждал, что ограбил банк в состоянии помрачения рассудка…
– Но загвоздка была в том, что, кроме этого банка, он ограбил двадцать восемь других, – закончил за него Томас.
– Неужели я вам это уже рассказывал? – удивился Ломан и пригубил рюмку. Он был явно разочарован тем, что Томас не проявил интереса к беседе. – Да-да, – вздохнул Ломан. – Так на чем мы остановились? – спросил он, усаживаясь в кресло.
– На моем гонораре, – ответил Томас, примирительно улыбнувшись Ломану.
Вообще-то, он ничего не имел против Ломана, но сейчас ему неохота было составлять старику компанию. Он бы и сам с удовольствием выпил, но только не шерри, а пива.
– Нет, о гонораре мы все сказали. Тут речь о новом деле. Вот что нам надо обсудить. Оно не такое кусачее, как это, – сказал он, кивая на перебинтованную руку Томаса и улыбаясь своей шутке. – Наклевывается хороший заработок. Работы будет по меньшей мере на две недели.
– Нет, спасибо. Меня это не интересует.
– Откуда такая уверенность, если я даже не успел ввести вас в курс дела?
– Потому что я…
– Это работа на большое, солидное датское предприятие, связанное с электроникой. У них начались утечки из банка данных. Я не могу сказать вам, как оно называется, пока вы не дали согласия, но это слово похоже на «биологию», только без «логии», а вместо «и» там «е».
Ломан снова улыбнулся и подмигнул: дескать, вы же меня поняли.
– Нет, Ломан, мне больше не интересна такая работа. На какое-то время это было очень кстати… то есть я хотел сказать…
– Это что, из-за сопутствующих неприятностей? – спросил Ломан, указывая на повязку.
– Да нет. Поверьте, это пустяки по сравнению с тем, с чем мне приходилось сталкиваться.
– Ну, так в чем дело? Чего вы так испугались? – Судя по тону Ломана, это явно была попытка поймать Томаса на крючок.
Томас улыбнулся:
– Я не испугался. Просто эта работа не по мне.
– Она вроде бы ничем не отличается от того, чем вы занимались, когда служили в полиции, только с той разницей, что тут за нее платят хорошие деньги.
– Деньги действительно неплохие. Но одно дело – сыск, а другое – подглядывание в замочную скважину. Не хочу я больше совать в это нос.
– Но у вас так хорошо получается. Лучше, чем у всех других сыщиков, которых я нанимал. Когда вас рекомендовал Йонсон, я сперва сомневался. Надеюсь, вы не обидитесь, что я так сказал.
– Нисколько. Я бы и сам не взял товар, который нахваливает Йонсон. Тем более такой, как я.
Ломан приподнял рюмку, словно чокаясь с Томасом.
– Но как бы там ни было, Ломан, я говорю «нет». – Томас встал с кресла, и одновременно с ним поднялся с ковра Мёффе.
– Все-таки подумайте. Больно уж вы, молодежь, все нетерпеливые!
– Я не так уж молод и подумать успел, – сказал Томас и направился к двери.
– В таком случае я вынужден назвать заказчика, раз вы иначе не понимаете, какой эксклюзивный заказ от вас уплывает.
Ломан повертел рюмку, выдерживая театральную паузу.
– Вы собираетесь отказаться от заказа, который исходит от «B & O».
– Это я и так уже понял, и они прекрасно обойдутся без меня.
Томас попрощался и ушел.
4
Над гулом голосов в кафе «Морская выдра» из старенького музыкального автомата «Вурлитцер» неслась песня «Unchain my heart»[1], исполняемая хриплым голосом Джо Кокера[2]. Стойку бара густо облепила пришедшая потусоваться молодежь; завсегдатаи постарше, сидя за столиками, пили пиво, большинство посетителей курили, и в воздухе плавали густые облака сизого дыма.
Томас явился в «Морскую выдру» пораньше, и ему удалось найти свободное место в конце стойки. Зато он и выпить успел больше других посетителей и потому порядком охмелел – сильнее, чем рассчитывал.
Оглядывая стойку, Томас заметил, что двое молодых барменов, которых Йонсон нанял себе в помощь, еле справлялись, – слишком много набилось народу.
– Никак остальные бары сегодня бастуют? Чего это все сюда повалили? – спросил Томас, обернувшись к Йонсону.
