Лёха опасливо огляделся по сторонам и уже более тихо продолжил:
– …Гости с других планет! Они открыли мне секрет перемещения в межзвездном пространстве! Представляешь?! Это уникальный метод! Совершенно ничего общего с технологиями нашей науки!
– И что? Работает? – ошалело поинтересовался обескураженный Семен.
Лёха серьезно поджал губы и буркнул:
– Нет еще… Два велосипеда угробил, один магнитофон и целый мешок муки… Но пока… не до конца довел исследования…
– А при чем тут мука? – бестолково ляпнул Сеня.
Алексей припал к уху товарища и возбужденно зашептал:
– Это самый главный секрет… Только ты – никому!
Сеня утвердительно кивнул, а Алексей продолжал:
– Мукой надо обмазываться… Понимаешь? Делать из нее тесто и обмазываться. Тогда структура клеток будет изменяться и сможет преодолевать световой барьер. Это же открытие! Осознаешь?! Это научный прорыв!
Сеня опасливо посмотрел на товарища. Большей чуши он в своей жизни еще никогда не слышал!
– А что говорят в Академии? – осторожно поинтересовался пациент 414.
Алексей лихорадочно потер руки, а потом во все горло воскликнул:
– Бездари и слушать меня не хотят! Уволили! Списали! Сказали, что это антинаучный бред!
– Уволили – это плохо, – прокомментировал Семен и подумал, что Алексею неплохо было бы полечиться вместе с ним.
– Ну, мне пора, – неожиданно бросил Лёха и, тыча пальцем в небо, добавил: – У меня скоро контакт! Не хочу пропускать!
– Контакт, так контакт… – задумчиво прошептал пациент 414 в удаляющуюся спину товарища.
И в голову опять пришли сомнения. Кто же из них на самом деле больше болен: он или его товарищ?.. По всем признакам Алексей нес полную чепуху… Но вдруг это действительно была правда, и инопланетяне избрали своим контактером одного из многочисленных засидевшихся в младших научных сотрудниках – лаборанта Академии наук Алексея Немова?!
Пациент 414 растерянно пожал плечами и пошаркал во дворик для гуляний.
Остаток дня прошел в приеме таблеток и бестолковом шатании по коридорам. Книжки и телевизор в сумасшедшем доме были запрещены. Первое время это Семена смущало, но потом, после длительных и неспешных размышлений молодой человек понял, что давать психам читать книжки или смотреть телевизор – то же, что подливать масла в огонь.
Это он вывел из собственного опыта. Поначалу каждый похожий звук или шорох будили в нем воспоминания о сказочной стране. Иногда он заглядывался на какую-нибудь медсестру, потому что её интонации или краешек улыбки напоминали Анастаску. Иногда ее лицо виделось ему в облаках, а иногда из открытого окна доносился запах, похожий на аромат ее кожи… Сказочный мир напоминал о себе всюду…
Но прошли недели, и Сеня с тоской и сожалением начал замечать, что воспоминания меркнут, а образы тускнеют. Казалось, надо бы обрадоваться, он выздоравливает! Но вместо этого пациент 414 расстроился. Образы меркли, а им на смену приходили непонятные навязчивые голоса, глухое гудение в голове и потеря ориентации. Самое странное, что все это 414-ый понимал…
Медленно он начал осознавать, что сходит с ума!
После очередного безрезультатного допроса врача о «том мире» Сеня в изнеможении лежал на постели. За окном кружились снежинки, и он слушал, как они медленно ложатся на белую гладь наста. В противоположном конце коридора в угловой палате сонно засопел теперь уже его товарищ – профессор математики Федин. Медсестра на посту звякнула ложкой о край стакана, заполненного сладким чаем с лимоном.
Все это пациент 414 отчетливо слышал и знал. Он даже мог назвать точное число мышей, что бегали по подвалам сумасшедшего дома, и скольких съел на обед местный кот Васька.
Окружающая действительность отражалась в его сознании в мельчайших деталях, и пациент 414 теперь удивлялся, как мог не замечать этого раньше.
Поджав под себя ноги, он сел и, раскачиваясь из стороны в сторону, начал беспрерывно твердил свое имя. Это помогало и… отделяло… от того, что происходило в его мозгу.
Целый мир, заключенный в его голове, затягивал и уводил от собственного «я». И только когда он произносил из раза в раз «Семен», действительность позволяла на миг вернуться к своей личности. Он был всем, но не мог оставаться собой…
А воспоминания о сказочной стране стали мукой, миражом сознания, началом болезни… Он отчетливо понимал, что болен, но ничего не мог с этим поделать. И чем больше проходило времени, тем больше изменений претерпевало сознание.
Как-то вечером он уединился с профессором в закутке для сушки белья. Находить места там, где никого нет, и их вряд ли кто найдет, с его восприятием реальности теперь оказалось сущим пустяком.
– Профессор, – прошептал он тревожно. – Это становится невыносимо… Я сам понимаю, что схожу с ума!
Небольшой худощавый мужчина преклонного возраста поднял на него печальный и внимательный взгляд.
– Друг мой, – проговорил он, – в этом мире границы нормальности устанавливает большинство, и мы не вписались в их рамки. Но говорит ли это о том, что мы больны? Вовсе нет… Мы просто другие…
– Мне страшно, профессор! – пробормотал пациент 414. – Раньше я знал все о том, что происходит в моем отделении, потом на этаже, а теперь… в целой больнице!
– Ты говорил об этом с Лябахом? – поинтересовался худощавый мужчина.
Пациент 414 отрицательно покачал головой.
– Я ему не доверяю… – ответил он.
Профессор довольно улыбнулся и страстно зашептал:
– Это твой дар! Только твой! Не открывай его варварам! Иначе они упекут тебя до конца дней в этой лечебнице! Не делай моих ошибок!
Пациент 414 вздрогнул.
– Так вы… тоже…
Пожилой мужчина восторженно сверкнул глазами.
– Подобное было и со мной, но как только я сообщил о новых возможностях Лябаху – это в одночасье оборвалось… Пришла полная потеря памяти и паралич… Несколько месяцев я не мог пошевелить и пальцем…
– Я чувствую себя почти богом! – отозвался 414-ый и опасливо потупился. – Богом, который забыл свое истинное лицо!
– Притворись, что ты – как все… – хмуро отозвался профессор. – И у тебя появится шанс…
– Это становится все труднее и труднее. Восприятие растет. В моей голове одновременно живут сотни людей: врачей, медсестер, больных… Иногда я почти теряю контроль… и теряю себя в этом потоке реальности…
– А голоса? – отозвался профессор.
– Сейчас молчат, – отозвался пациент. – Чаще всего они звучат утром, когда подъем, потом…
– …После обеда, и третий раз – перед сном, – продолжил профессор. – И ты знаешь, что это частоты в четыреста пятьдесят или четыреста тридцать мегагерц и слова назойливо повторяются. Иногда это не слова, а импульсы разной интенсивности и продолжительности…
