— Вы так во всем уверены, — улыбается Таня. — Мне было очень интересно с вами поговорить.
Про себя я рассмеялся. Говорила как раз сама Таня, я же лишь слушал и направлял ее мысли в нужное мне русло. Но пусть девушка считает так, как ей того хочется.
Выходим на морозный воздух. Сугробы по краям расчищенной взлетки и вокруг заправочной площадки высятся в два человеческих роста. Возле Яка уже суетятся технари. Народу показали место в сторонке, где нужно ожидать подлета вертушки из Туры, которая заберет прилетевших.
— Я бы набрался смелости и спросил у вас телефон, но подозреваю, что с подобными удобствами в здешних краях еще не знакомы, — говорю Татьяне с тайной надеждой.
— У нас действительно телефон только на почте. Но я вам скажу адрес. Если вы будете здесь по делам, то заходите обязательно.
Таня подробно объясняет мне, как ее можно найти в Type.
Скоро в морозном воздухе застрекотало, и через минуту на площадку спустился желтый Ми-8. Вертолет привез пассажиров, направляющихся в Красноярск.
— Такси подано, — шучу я, провожая даму к трапу.
Когда она улетела в Туру, я, подхватив сумки, направляюсь к технарям. Через десять минут я уже знаю, что смогу попасть в Ессей на транспортнике, спецрейсом идущим туда через Туру из Северо-Енисейска. Северо-Енисейский отряд обслуживает, оказывается, все рейсы на Крайнем Севере Красноярского края, и технари, работающие в Type, также живут в Северо-Енисейске, но работают здесь вахтовым методом.
Когда Як улетел, я вместе с техниками забрался в их; комнату. Технарей в одном большом помещении разместилось пять человек. Все пространство занимают лишь койки да тумбочки. Есть крохотный кухонный уголок за шторкой, остальные удобства во дворе. Помимо одеколона я, именно для такого вот случая, прихватил с собой водки. Через полчаса мы с технарями были уже почти закадычными друзьями. Водка в России сближает.
— Только мы знаем Север! — бьет себя в грудь рослый усатый техник по имени Андрей. — Северо-Енисейский отряд — это вам не фуфло какое-нибудь! У нас знаешь какие пилоты? Асы! Хрен кто еще так летает! — Андрей уже запьянел и слегка расплескивает содержимое стакана на пол. Его никто не перебивает. Все технари хотят, чтобы мне рассказали о лучших летунах России.
— И что? — подначиваю его.
— А то! Вон в Байките недавно было, — продолжает Андрей с азартом, махом проглотив свою порцию водки и даже не закусив. — С Красноярска подрядили транзитный борт доставить в Байкит апельсины. Спецрейс, как всегда. Наших бы загрузили, идиоты! В Байките ведь полоса-то всего восемьсот метров. Совсем короткая! Все бы ничего, так она одним концом в гору упирается, а другим в обрыв! Ну вот. А знаешь, какая там дымка была? Я тебе скажу! У этих транзитников никакого опыта в наших условиях! Ну они и сели! В гору ту! Потом весь поселок по взлетке апельсины собирал… Привезли, мать их!
— А как Геннадич-то на вертушке! — подает голос кто-то из-за угла. Ты, Андрюха, про Геннадича расскажи!
— Наливай! — командует Андрей, подставляя стакан. Ему тут же налили, и он продолжает: — Геннадич у нас такой пилотище! Это я тебе скажу! Раз морозы стояли за полтинник. А когда так градусами давит, кроме санрейсов, ничего в воздухе не тарахтит. Ну и ребята всю неделю самогон да бражку квасили от нечего делать. Годовую норму осадков перепили! И тут на тебе — вылет. На буровую, связку обсадных труб тащить. Разогрели машину. Винты херачат, снег дымом стоит, Геннадич совсем охреневший. А командир — он. В общем, вырубило его на минуту. Очнулся, говорил потом, за «рога» так и держится, с похмела не понял, что на земле еще стоит, думал — уже взлетел, и ну ее на курс сажать. Вот всеми винтами по взлетке и пробарабанил!
От громового хохота, кажется, вот-вот лопнут заиндевелые стекла. Я тоже выпил. Мне нравятся эти добродушные парни. Давно я не сидел в такой веселой и беззаботной компании.
— Сейчас, Антоныч, я тебе расскажу, — отсмеявшись, говорит мне пожилой технарь, сидящий рядом на кровати. Он быстро, в несколько движений открывает охотничьим ножом очередную банку тушенки. Передает нож приятелю. — Андрюх, хлеба нарежь и достань у меня из тумбочки чеснока.
— Ага, щас, — кивнув, Андрей перебирается через кровать. — Ты ему, Михалыч, про январь скажи, что тут было…
— Надо Ромку все-таки крикнуть, — вдруг вспоминает кто-то.
— Уже его нет, — отмахивается Михалыч. — Готов подлец, — смеется он и поясняет мне: — Это кочегар наш. Бухает все, что горит, кроме дров и угля!
Мужики снова гогочут. На импровизированном столе, сотворенном из большой коробки из-под сигарет «Прима», высятся бутылки, стаканы, щедро нарезанные ломти черного хлеба, банки с тушенкой разных сортов, сардины в масле, лук, чеснок. Нормальная, даже, можно сказать, богатая закуска. Кто-то делает ножом строганину из мерзлого тайменя, кто-то посыпает ее смесью из соли и молотого перца.
— Угощайся, Антоныч! — хлопает Михалыч дружески меня по спине. Главное, закусывай!
Глава третья
Я вылетел из Туры на Ессей уже к ночи. Экипаж дозаправлявшегося Ан-26 взял меня без проблем, как только я показал командиру пару пузырей водки да поддатые технари заявили хором, что я у них лучший друг в этих снегах.
Чтобы я не околел в холодном грузовом отсеке самолета, меня пригласили в пилотскую кабину. Здесь довольно тепло и как-то уютней.
— Тут херня лететь! — кричит мне из своего закутка штурман. — Ты вот сюда присядь, здесь удобней, — показывает он место рядом с собой.
Я все-таки поднакачался с технарями и стараюсь держать себя под контролем. Достаю бутылку водки, ставлю ее штурману на столик:
— Давай махни.
— Сергеич! — орет штурман на всю кабину так, что командир и второй пилот тут же поворачивают головы, оглядываясь. — По полета будете?!
— Они же за рулем, — смеюсь я.
— А здесь ни гаишников, ни светофоров! — штурман комично разводит руками. — Даже если окосеем, у нас автопилот есть, — ржет он и выходит за дверь кабины. Почти тут же возвращается со стаканами и двумя бутылками лимонада.
— У вас там холодильник, что ли? — удивляюсь я.
— Да вроде того, — не снимая улыбки, суетится веселый штурман. — Меня воще-то Гешой кличут, — протягивает он руку после того, как загромоздил свой столик стеклотарой.
— Антоныч, — представляюсь я.
— Торгануть хочешь с чукчами? — интересуется Геша, ловко вскрывая водочную закатку и снимая ножом крышечки с лимонада.
— Хочу, но там ведь не чукчи, а эвенки? — говорю, помня об этом по рассказу студента.
— И даже не эвенки, — подхохатывает штурман, — а какие-то якуты. Поселок огромный по местным меркам — дворов триста. А всего лишь четыре фамилии. Эспеки, Чардоу и… Забыл! — машет Геша рукой. — Да и хрен с ними, какая нам разница? Ты видел у нас в грузовом, что мы возим?
