Мне тоже захотелось крикнуть «вау!», хотя, в отличие от Дэвида с Габриэлем, я не очень люблю кино. Мне вполне хватает реальной жизни. Но делать что-нибудь не по расписанию — это такое удовольствие!
Фильм, который мы смотрели в этот день, был особенным — одна из самых ранних картин Бергмана, «Седьмая печать». Действие происходит в Средневековье. Главные герои — рыцарь и его оруженосец — возвращаются домой из крестового похода и видят, что их страна поражена чумой — ужасной болезнью, которую переносят крысы. От нее умер каждый третий житель. В поисках воды оруженосец отправляется в заброшенную усадьбу. Единственная выжившая там — служанка. Рыцарь позволяет ей отправиться вместе с ними в путь по опустошенной стране. Пытаясь отсрочить свой конец, рыцарь бросает вызов самой Смерти. Они сидят напротив друг друга и разыгрывают жуткую партию в шахматы.
Я не уверена, что поняла это кино. Скорее, он наполнил меня тяжелыми размышлениями. Голова у меня совсем закружилась. Я заметила, что Дина и Габриэль сидят словно в каком-то пузыре, — обсуждают фильм, естественно. Габриэль, активно жестикулируя что-то объясняет. Дина склонила голову набок и время от времени кивает.
— Другой фильм, Габриэль, — говорю я громким голосом.
Габриэль вздрагивает и растерянно озирается вокруг.
— Дина, какая же ты классная! — шепчу я ей.
— Это Габриэль классный, — отвечает она.
— Но он не настолько хорош собой, как Дэвид.
Дина смеется и смотрит на Габриэля — тот тоже смеется, я думаю, что уже давно не было такой замечательной пятницы.
Мы с Диной едем ко мне домой на такси, потому что мамы нет времени приехать и забрать нас. Дина впервые меня в гостях, и я жутко боюсь, что наш дом ей не понравится. Дом, в котором живет сама Дина, гораздо просторнее.
Но по этому поводу она ничего не говорит. Здороваясь с папой, Дина не подает ему руки. Теперь-то я знаю, что она никогда не пожимает руку, но тогда это казалось странным. Затем она берет Пуффа — тот мурлычет и устраивается у нее на руках.
— Ты ему нравишься, — говорю я. — Иначе он бы не позволил взять себя на руки.
Дина уткнулась лицом в шерсть Пуффа.
— Я ненавижу людей, — говорит она.
— Что ты имеешь в виду? — удивленно спрашиваю я.
— То, что сказала, — отвечает она. — Я просто ненавижу людей.
Суббота — день Сатурна
Суббота — день классный. Ласкающий, дружелюбный, красивый. В теле еще чувствуется присутствие пятницы, но ее звон становится все тише, и вот наступает долгожданная суббота. Именно суббота — день отдыха, не воскресенье. В субботу жизнь просыпается, в воздухе витают мысли, пробуждаются идеи, люди чем-то заняты, строят планы, ходят по улицам, сидят дома, и все это происходит в более спокойном темпе. Суббота — мягкий день.
Мы с Диной сидим в саду. Дождь прекратился так же внезапно, как и начался. Дина читает книгу, а я снимаю с Пуффа клещей. По ночам он гуляет, а утром возвращается весь в клещах. В это утро я уже сняла с его шеи и головы четырех, а сейчас нашла еще одного в складке под левой передней лапой. Этот клещ довольно крупный — наверное, мы пропустили его вчера. Мама с папой ищут клещей хуже меня. А еще я лучше всех умею их удалять. Важно, чтобы клещ вышел весь, целиком, вместе с головкой. Я не пользуюсь никакими инструментами. Просто подцепляю насекомое ногтями и осторожно, но решительно его выкручиваю. У меня всегда получается. Мама говорит, что я лучший в мире снимальщик клещей! Вполне возможно, что это так.
Я чувствую, что Дина больше не читает, а сидит и наблюдает за мной. Я подцепляю клеща и выкручиваю его. Раз — и он у меня в руке! Это легко, когда они такие крупные. Я показываю клеща Дине. Она вздрагивает от отвращения и вскакивает.
— Выброси его! — кричит она.
Я смеюсь.
— Ты боишься клещей?! — я с трудом могу поверить, что Дина испугалась такой мелочи, как клещ.
Я подношу насекомое к ее лицу. Пуфф демонстративно спрыгивает с моих коленей и с раздраженным видом нас покидает.
— Поцелуй его! — говорю я. — Его никто никогда не целовал.
Дина громко взвизгивает и отбегает от меня подальше. Я бегу за ней, и мы с воплями носимся вокруг садовой мебели.
— Что случилось? — кричит папа.
Я слышу в его голосе тревожные нотки.
Мы с Диной останавливаемся и смотрим вверх на крышу. Я поднимаю клеща.
— Он хочет, чтобы его поцеловали, — говорю я, — а Дина трусит.
Я подношу клеща к губам и крепко его чмокаю.
— Ням-ням, — говорю я.
Дина снова вопит.
— Фу, какая гадость! — подвывает она.
С крыши доносится папин смех.
— Где мама? — кричит он.
— Развлекается с соседом! — кричу я ему в ответ.
Больше папа ни о чем не спрашивает. Я вижу, как он снова ложится на черепицу. Дина прикуривает сигарету вишнево-красной зажигалкой.
— Дядя Хассе, — говорю я ей и киваю в сторону соседнего дома.
На балкон выходит мама с телефоном в руке.
— Что вы делаете? — спрашивает она.
— Ничего, — отвечаю я. — Просто Дина боится клещей.
Мама смеется.
— Дина, я тоже их боюсь! — говорит она. Потом задирает голову и кричит: — Аксель, ты проголодался?
— Сначала разберусь с черепицей.
— Обед будет готов через пять минут.
Мы обедаем в саду. Мама накрыла на веранде. На столе — рулон бумажных полотенец, кончик вяло колышется на легком ветерке. Мама приготовила омлет с нарезанной кружочками картошкой, маслинами и вяленой свининой. Даже нашла где-то помидоры и выложила их по краю блюда. Вкусно, но лучше бы вместо картошки были баклажаны.
— Омлет по-крестьянски, — сказала мама Дине, вынося блюдо. — Надеюсь, тебе понравится.
По-моему, странное название, ведь никаких крестьян у нас за столом нет. Дина кивает. Через некоторое время с крыши спускается папа и отряхивает джинсы. Вокруг него поднимается облако красноватой пыли.
— Аксель, — вздыхает мама, — неужели так сложно отойти в сторону?
— Будет чертовски здорово! — говорит Дина.
— Ты так считаешь? — спрашивает папа и, прищурившись, смотрит на крышу. — Надеюсь, теперь они лежат достаточно плотно.
Папа отматывает длинную полосу полотенец и вытирает с лица пот.
— Что ты читаешь?
Дина протягивает ему книгу.
— Интересно?
Дина кивает и улыбается. Они с папой нашли друг друга.
— Можете взять ее почитать. Я почти закончила. Она быстро читается.
— С удовольствием, — говорит папа. — Очень мило с твоей стороны.
