— Чем могу вам помочь? — спросила Меган, с облегчением удостоверившись, что на сей раз ребенок ведет себя приличнее.
— У меня появились кровянистые выделения, доктор Джуэлл.
— Давайте я вас осмотрю.
Все ясно: ранний выкидыш. Если известие о своей беременности женщина приняла с нескрываемым ужасом, то неожиданно еще больший ужас вызвало в ней известие о выкидыше. Вцепившись руками в Меган, миссис Саммер причитала:
— Что я такого сделала неправильно? Отчего такое могло случиться?
— Дело не в вас, — спокойно объяснила Меган. — Четвертая часть всех беременностей кончается ничем. Вот, возьмите. — Она передала женщине коробку с прокладками. Одеваясь, женщина выбросила в мусорное ведро куски разорванного окровавленного полотенца и воспользовалась прокладками. — Право, дело не в вас, — снова повторила Меган, на этот раз мягче. — Наше тело само постоянно проводит множество тестов. Очевидно, оно обнаружило в эмбрионе какие-то отклонения. Почему такое случается? Самый честный ответ — мы не знаем. Выкидыши случаются без предупреждения. Это ужасно, я понимаю. — Некоторое время женщины смотрели друг на друга. — Я очень сожалею о вашей потере.
И Меган действительно сожалела. Ей вдруг стало совершенно ясно, почему эта женщина могла сперва ужаснуться, узнав о перспективе нового материнства, а затем так расстроиться, когда этого будущего ребенка внезапно у нее отняли. Пятый ребенок сразил бы ее окончательно и наповал, но потеря его стала для нее трагедией — все равно что смерть в семье, о чем ясно говорили катящиеся из глаз женщины крупные слезы. Меган ласковым голосом рассказывала женщине о хромосомных и генетических сбоях в организме и о том, что, как ни трудно нам это принять, часто эти сбои бывают несовместимы с жизнью.
— Вы с вашим партнером должны решить, хотите вы иметь еще детей или нет, — продолжала Меган. — Если нет, то вам следует начать практиковать безопасный секс.
— Да я так и делаю, доктор. Это все он… партнер. Он не верит в безопасный секс. Он говорит, что не любит принимать душ в плаще.
— Вы должны ему все объяснить. Презервативы — это ведь не единственное средство, если он их имеет в виду.
Меган прекрасно знала, что именно презервативы он имеет в виду. Но при этом сочла нужным взять покровительственный тон — чтобы утвердить свой авторитет, подняться над морем человеческого страдания, которое то и дело норовило ворваться в ее маленький врачебный кабинет и его затопить.
— А как насчет таблеток? — спросила Меган.
— Меня от них раздувает, как на дрожжах. К тому же на ногах появляются тромбы. Пришлось от них отказаться.
— А прерванный половой акт?
— То есть, выставить его вон?
— Вот именно.
— Не думаю, что это возможно. Вы его не видели. Я пыталась его отталкивать. Пробовала все виды безопасного секса. Даже чертила графики.
— Гормональные графики, да, есть такой метод.
— Я и их пробовала. Но дело в том, что все случается, когда я сплю. Тогда он не церемонится.
— Не церемонится?
— Да, вскакивает на меня, как козел, а потом и был таков. Храпит, как ни в чем не бывало. Попробовали бы вы натянуть на него презерватив, доктор. Я пробовала, ничего не получается.
Да, это был какой-то другой мир. Вокруг ее терапевтического кабинета расстилался совершенно другой мир, где ребенок значил не больше, чем булочка в духовке, а мужчина не церемонился со своей несчастной глупой подругой, которая ночью после очередного тяжелого рабочего дня в изнеможении падала на постель и отключалась.
— Так вы скажите ему, чтобы он вел себя поосторожнее. Такое поведение просто отвратительно. Если хотите, я сама с ним поговорю.
— Вы очень милая, — слегка усмехнулась женщина, пожимая руку Меган, которая начала рассказывать ей о внутриматочных средствах предохранения.
Женщины вообще любили Меган. В клинике она была едва ли не самым молодым доктором, поступившим сюда всего месяц назад для прохождения общей терапевтической практики, и все равно уже очень популярным.
Целых семь лет Меган готовилась к этой работе: шесть из них провела в медицинском колледже, а последний год проходила ординаторскую практику в двух лондонских клиниках. Здесь, в муниципальной клинике общетерапевтического профиля, кроме нее, работали еще три врача — все мужчины, так что ей было с чем сравнивать и из чего выбирать.
Когда к ней приходили женщины с жалобами на месячные боли, от которых им хотелось броситься под трамвай, Меган не говорила им, что надо принимать обезболивающие таблетки и терпеть. Когда молодые мамаши жаловались на тяжелую депрессию, от которой по ночам им хотелось рыдать, она не выпроваживала их вон со словами, что трудности с детьми — дело вполне естественное. Когда сканирование затылочной части мозга у внутриутробного зародыша указывало на то, что у него велика вероятность развития синдрома Дауна, Меган обсуждала с пациенткой все возможные варианты, объясняя, что той предстоит принять одно из самых серьезных решений в своей жизни.
Когда ушла миссис Саммер, в дверь ее кабинета просунулась голова доктора Лауфорда. В крошечном кабинетике сразу запахло сигаретами, сыром и маринованными пикулями. Доктор оскалил зубы, очевидно, воображая, что одаривает ее любезной улыбкой.
— Наконец-то вы освободились, — сказал он.
Мистер Лауфорд был официальным научным руководителем Меган, то есть должен был исполнять роль ее учителя, советчика и воспитателя в течение года, после чего она станет самостоятельным врачом. Некоторые молодые доктора боготворили своих наставников, но, проработав с мистером Лауфордом месяц, Меган убедилась в том, что это циничный и наглый тип, который ненавидел ее и все, что с ней связано.
— Нельзя ли побыстрее, доктор Джуэлл? Последнюю пациентку вы принимали тридцать минут.
— Неужели?
— Именно тридцать. — Он постучал пальцем по своим наручным часам. — Между тем, вы должны укладываться в семь.
Меган мрачно посмотрела на наставника. Воспитанная без матери, она привыкла с боем отстаивать свою позицию.
— У этой пациентки выкидыш. И вообще, здесь не Макдоналдс.
— Разумеется, — рассмеялся доктор Лауфорд. — Старик Макдоналдс может позволить себе роскошь тратить на своих клиентов больше времени, чем мы. Пойдемте, я вам кое-что покажу.
Меган последовала за Лауфордом в битком набитую народом приемную.
Лица пациентов выражали разную степень страдания и измученности. Какая-то крупная женщина с татуировками на голых руках кричала на сидящую в регистратуре сестру. Со всех сторон слышался надрывный кашель, детский плач, астматическое дыхание. Некоторые лица Меган узнавала. Вот женщина с циститом, у этого мужчины гипертония, у девочки астма — как и у многих детей, которые дышат городским воздухом. Господи, подумала Меган, сколько же людей ждут своей очереди на прием к врачу!
