Поскольку галеры дожили до рубежа XVIII–XIX веков, те же источники упоминают, что из-за неприличного запаха эти суда стыдливо задвигали в отдаленные закоулки порта, ибо гребцы не имели привилегий даже в отправлении обычных человеческих надобностей, последствия которых требовалось регулярно скатывать забортной водой. Неудивительно, что офицеры галер усиленно пользовалось всеми видами духов в стремлении избежать сами понимаете чего…
Тактика боя галер той поры заключалась в стремлении навязать противнику абордажная схватку, когда противники сходились, что называется, грудь на грудь. Такой бой редко заканчивался вничью, о чем участники знали заранее, и, вступая в него, готовились к любому исходу. При этом строй галер (поскольку многие столкновения происходили вблизи побережья) часто определялся очертаниями берегов, что каждый раз давало простор тактической фантазии флотоводцев. На больших акваториях командующие стремились образовать фронт (что позволяло использовать в начале боя немногочисленную артиллерию) в стремлении охватить своими флангами фланги противника, чего противник, естественно, всеми доступными средствами стремился избежать. Во многом возможности галер определялись их ограниченной мореходностью и зависимостью от волнения, что требовало знания побережья и умения определяться по виду берегов, хотя компасы использовались на Средиземном море в описываемое время уже достаточно широко. Во избежание неприятностей разного рода в темное время суток галеры ложились в дрейф (особенно в одиночном плавании) в ожидании рассвета. К тому времени артиллерия продемонстрировала свою роль в сражениях на море, но как раз галеры не позволяли, из-за многочисленных весел по бортам, вооружать их пушками: в лучшем случае несколько орудий (обычно не больше пяти) устанавливали на баке над «клювом». Спустя несколько столетий невозможность наращивания артиллерийской мощи решило судьбу галер как боевых кораблей.
Хотя стремление усилить артиллерийскую мощь судов привело в XVI веке к появлению галеасов с пушечным вооружением в деревянных надстройках на носу и в корме, их размеры (особенно высокие борта) при столкновениях с галерами практически исключали возможность абордажа. Корабли этого типа с частичным сохранением весел, одновременно с увеличением огневой мощи, размеров и осадки, теряли в поворотливости и в способности к быстрому маневру. В событиях на Мальте эти качества не понадобились, и галеасы себя никак не проявили, даже в артиллерийской поддержке с моря.
Отметим в событиях на Мальте также галеоны, выполнявшие роль транспортных судов. По размерам они были крупнее галер, достигая в длину до 60 м и отличаясь обширными трюмами, приспособленными для грузов, и, соответственно, обладали более глубокой осадкой. Первое время на них сохранялись весла, которые играли по сравнению с парусами уже вспомогательную роль. Другим отличием от галер была их повышенная мореходность. Галеоны при необходимости можно было вооружать артиллерией, причем, в отличие от галер, более многочисленной, располагая ее по бортам на палубах за счет отказа от весел. По мере эволюции мореплавания роль галер уменьшалась, тогда как галеоны, прежде всего архитектурно в соответствии с требованиями времени, превратились в линейные корабли и фрегаты позднейшего времени в составе военных флотов или судов дальнего плавания торгового флота под флагами разных торговых компаний.
Мусульманские пираты в Северной Африке часто использовали и суда смешанного весельно-парусного типа, к которым относились тартаны, бригантины, галиоты, палаки и шебеки, отличавшиеся оснасткой, количеством парусов и размерами, а главное – маневренностью. Благодаря этому они успешно противостояли галерам европейских флотов. Действуя количеством, набрасываясь на неуклюжие военные галеры европейцев словно злобная стая охотничьих собак со всех сторон, эти малявки нередко одерживали вверх. Переходя от кораблей к людям, остановимся на главных героях осады Мальты 1565 года.
Со стороны защитников острова это, прежде всего, де Валетт, Жан де Паризо (1494–1568), Великий магистр (гроссмейстер) ордена мальтийских рыцарей, к тому времени достигший почтенного возраста, что компенсировалось солидным военным опытом и также знанием совокупности достоинств и недостатков потенциального противника, которое он усвоил за время пребывания в плену, где овладел также турецким и арабским языками. Именно де Валетту предстояло оказаться на направлении главного удара мусульман. Представитель графского рода Тулузы присоединился к госпитальерам в 1515 году и вместе с ними прошел испытание обороной Родоса в 1522 году, оказавшись позднее на Мальте. В 1534–1536 годах командовал галерой в рейдах на побережье Алжира и Туниса, обзавелся в 1540 году собственным галиотом, на котором угодил в плен к магометанам, превратившись в галерного раба. Обменен на высокопоставленного чиновника Оттоманской Порты, после чего был назначен губернатором Триполи. С падением Триполи участвовал в так называемом рейде возмездия, в ходе которого было захвачено в плен 1500 мусульман, отправленных затем гребцами на галеры, разумеется, христианские. Легенда утверждает, что однажды де Валетт и Драгут (его главный противник в событиях на Мальте в мае – сентябре 1565 года) встретились, когда их галеры, на которых они оказались в качестве гребцов, и даже узнали друг друга. Продемонстрировав будущему противнику свои цепи, де Валетт якобы произнёс:
– Вот она, солдатская доля…
В ответ Драгут не согласился:
– Нам просто не повезло…
Автор ценных записок о событиях на Мальте Бальби ди Караджио так характеризует де Валетта: «Он высок, хорошо сложен, внушает уважение и хорошо подходит к роли Великого магистра. Он выглядит скорее печальным, но для своего возраста весьма крепок, здоров и в здравом уме. Он очень набожен, мудр, и у него хорошая память. Он очень опытен во всем, что касается военного и морского дела. Он умерен, терпелив и знает много языков». Всем перечисленным качествам вскоре предстояло проявиться в полной мере. Нуждаясь в денежных средствах для укрепления Мальты, орден добывал их неограниченным пиратством у африканского побережья, в котором де Валетт принимал активное участие, продемонстрировав свои военные и организаторские способности, которые позволили ему возглавить орден с 1557 года. Активизации пиратской деятельности способствовал по его инициативе более тесный союз с Испанией, что во многом привело к благополучному исходу мусульманской осады Мальты.
Другой деятель обороны Мальты – Матюрен д’О де Леску Ромегас (1528–1581) – происходил из французской аристократической семьи Арманьяков. Он присоединился к ордену госпитальеров Св. Иоанна Иерусалимского, Родосского и Мальтийского (таким к тому времени стало официальное название ордена) в 1542 году, и уже в декабре 1546 года по заслугам был посвящен в рыцари. Среди его приключений – спасение из перевернувшейся галеры осенью 1555 года, в которой он уцелел, оказавшись головой в воздушном кармане. Большую часть жизни посвятил морской службе, командуя собственной галерой, а позднее эскадрами ордена. Впервые упомянут в письменных источниках в связи с корсарской деятельностью в 1547 году в качестве рядового рыцаря. В августе 1556 года, помощником капитана галеры, отличился в сражении с берберийскими пиратами в Неаполитанском заливе и у острова Стромболи (Липарские острова) в схватке с тремя турецкими галиотами, освободив из неволи 200 христианских гребцов. В патрулировании африканских вод и Сицилии быстро приобретал морской опыт. Однако его активность в атаках на суда мусульман в водах Леванта лишь усилила стремление турок покончить с морской базой христиан на Мальте, поскольку один из пленников христиан, видный мусульманский юрист Саджак-бей Александрийский, выкупленный турками за восемнадцать тысяч дукатов, вернувшись в Константинополь, своими рассказами буквально разжег стремление султана искоренить базу христиан на Мальте. В 1564 году у острова Кефалония (вблизи балканского побережья) Ромегас захватил галеон, принадлежавший главному евнуху султанского двора, с массой товара, предназначенного для султанских жен, стоимостью ни мало ни много 80 тысяч дукатов. Теперь на политические и военные соображения султана Сулеймана I Великолепного наложились вопли и стенания десятков (или сотен) султанских жен и наложниц, оставшихся без украшений и макияжа. Эффект этого события, с одной стороны, отрицать невозможно, но с другой – документального подтверждения в нашем распоряжении нет… Однако известно, что гнев султана перешел мыслимые границы, что, по мнению ряда историков, и привело к событиям на Мальте. Во время осады Мальты в 1565 году Ромегас поддерживал связь по морю между главными опорными пунктами отпора мусульманам – укреплениями Святого Эльма и Святого Ангела.
