Ознакомительная версия. Доступно 23 страниц из 114
В тот момент она была в Париже на конгрессе архитекторов, и я написал ей о своем предстоящем отъезде в СССР, попросив ее на время отложить мысль о возможности нашего совместного отъезда. Я просил ее не тревожиться, если я какое-то время не буду писать ей. Несмотря на мое молчание, она не должна терять веру в меня. Могут пройти годы, прежде чем мы снова будем вместе.
Я написал письмо и своим сыновьям, которые после смерти моей первой жены жили с моей матерью. Скоро они увидят своего отца. Я писал, что везу им обещанные в подарок велосипеды, а также портфели и альбомы с марками – невероятное сокровище.
Проходили дни, но ответа от М. М. Литвинова не было, и я начал нервничать. Были, однако, и признаки того, что Москва не забывала обо мне. Однажды утром в июле я приехал в миссию раньше обычного и застал одного служащего роящимся в моем столе. Он оказался столь же смущенным, сколько и я.
– Я ищу тут вчерашнюю телеграмму… о визах, – промямлил он.
– Буду вам очень признателен, если вы поищете ее где-нибудь в другом месте, – ответил я.
Еще через несколько дней, спускаясь по лестнице, я заглянул через стеклянную дверь в свой кабинет и увидел, как Лукьянов шарит в моем портфеле. Я резко повернулся и вошел. В руках у него были мои личные документы. Мы молча смотрели друг на друга. Сказать было нечего.
В тот же день я получил письмо от моего сына Бориса, которого я всегда называл старшим потому, что из близнецов он казался мне большим. Борис писал, что они с бабушкой едут на юг – «далеко, далеко… купаться в море». И далее был следующий абзац: «Дорогой папа, нам в школе читали приговор, вынесенный троцкистским шпионам Тухачевскому, Якиру, Корку, Уборевичу и Фельдману… (Все имена мальчик написал правильно, очевидно, его заставили их заучить.) Это не тот ли Фельдман, который жил в нашем доме?».
Мне вспомнилась поэма, написанная двенадцатилетним школьником и опубликованная в московских газетах во время процесса над Зиновьевым. Каждая строфа заканчивалась рефреном: «Расстреляем всех как бешеных сук!».
Что же подумают мои мальчики, если меня арестуют по какому-нибудь чудовищному фальшивому обвинению? Они поверят официальным сообщениям.
Никто не выступит в мою защиту, и я никогда не смогу оправдаться. И навсегда потеряю своих сыновей. Я подумал, что, только оставаясь за границей, буду иметь шанс сказать им когда-нибудь правду и снова обрести их.
Эти мысли держали меня в состоянии напряжения. Чтобы как-то отвлечься, я в пятницу, 16 июля, договорился поехать на рыбалку с братом моей невесты Джорджем.
В тот же день мне позвонил коммерческий атташе. Мы поговорили о том о сем, а затем он мимоходом сказал:
– Ну, Александр Григорьевич, увидимся на судне, как договорились. Могу я заехать за вами в семь часов?
– На каком судне? – спросил я.
К своему изумлению, я узнал от него, что накануне в Пирее бросил якорь пароход «Рудзутак»[5] и что я, оказывается, уже принял приглашение поужинать с капитаном! По дипломатическому протоколу, капитан свой первый визит должен был нанести мне. Вместо этого меня даже не проинформировали о прибытии судна.
– Боюсь, что не смогу, – ответил я атташе. – У меня этот вечер занят.
– Но все уже готово, вас ждут – вы обещали прийти.
– Я ничего никому не обещал, – ответил я холодным тоном и повесил трубку.
Через десять минут капитан «Рудзутака» позвонил мне из Пирея. Он извинился за то, что не смог нанести мне визит, сослался на необходимость срочного ремонта на судне и просил меня приехать на ужин. Он обещал представить мне своего нового замполита и старшего помощника. Он также хотел обсудить со мной несколько важных вопросов, и к тому же у него отличный повар.
– Сожалею, но я еду в Волагмени, – ответил я сухо. – Если я вам нужен, вы можете туда приехать.
В тот вечер около восьми часов мы с Джорджем сели в лодку и налегли на весла. Залив Волагмени был идиллически тих; в глубине темного неба сияли звезды, но меня этот пейзаж не радовал. Я думал о другом. Я пытался отделаться от напрашивающегося вывода о том, что эти люди слишком настойчиво пытались заманить меня на судно. Это было так недостойно. Недостойно всех – этих людей, моего правительства и меня самого.
В сумерках мы увидели приближение автомобиля, который подъехал к причалу. Из машины вышло несколько человек. Они стали пристально всматриваться в серую даль залива.
– Они ищут нас, – сказал я. – Давай грести к берегу.
На причале я увидел капитана, его двух новых помощников, коммерческого атташе и двух сотрудников миссии. Мы поздоровались. Говорить о чем-либо на берегу было неудобно, и я пригласил всю компанию в ресторан. За столом чувствовалась атмосфера наигранного веселья. После десерта капитан предложил всем поехать на судно и продолжить наш вечер. Я снова отказался, размышляя о том, все ли они участвуют в этом сговоре.
После того как основная часть компании ушла, один из сотрудников миссии остался со мной за столом. Мне было известно, что помимо своей основной работы в миссии он выполнял и некоторые секретные функции.
Мы сидели на террасе, выходящей на залив, и смотрели друг на друга. Атмосфера была напряженной. Маленькое происшествие обострило обстановку еще больше. Официант принес нам чашечки кофе, и, когда он брал деньги, руки его дрожали. У него было смертельно бледное лицо и застывший безжизненный взгляд. Неожиданно он забился в эпилептическом припадке. Наш разговор был прерван жутким стуком – это голова официанта в судорогах билась о соседний столик. Пока официанта уносили, мой гость начал рассказывать мне странную историю.
– Когда я был в Китае, – начал он, пытаясь придать своему голосу спокойное звучание, – я узнал, что один секретарь консульства решил порвать со службой. В то время я исполнял обязанности консула. Я поручил ему отвезти диппочту до самой границы. Чтобы не вызвать у него подозрений, я наказал ему не пересекать советскую границу. Почта будет получена у него на китайской территории, и ему самому поэтому не нужно никаких документов.
Мой незваный гость сделал паузу и отхлебнул кофе. Он неотступно следил за мной. Возможно, он ждал от меня вопроса: «А что было дальше?». Но я молчал. Рассказ продолжился:
– Шофер нажал на педаль газа и мчался без остановки, пока они не пересекли границу и не подъехали к ближайшему посту ОГПУ, где нашего друга-конспиратора уже ждали.
Рассказчик снова сделал паузу.
– Когда этот парень понял, что его перехитрили, он пытался выпрыгнуть из машины, но ему этого сделать не удалось. Секретарю повезло. Он отделался несколькими годами тюрьмы. Могло бы для него все закончиться куда хуже… А вот история переводчика из пекинского посольства несколько сложнее. Ему даже удалось бежать в Ханькоу. Но наши люди напали на его след и двум надежным китайцам поручили его ликвидировать. Те вскоре вступили с ним в контакт и уговорили как-нибудь поужинать вместе. Но переводчик почуял неладное и не появился в ресторане. На следующий день они выследили его и стреляли прямо на улице. Правда, по счастливой случайности, он не погиб. Подвернувшаяся машина французского посольства подобрала его, прежде чем китайцы смогли прикончить.
Ознакомительная версия. Доступно 23 страниц из 114
