– Нет-нет! Что ты! Какой смех! – воскликнул Бен. – Совсем нет. Мы просто по-доброму вспоминали тебя.
– Гм, – буркнула Лорелея, вытирая влажные руки о свою длинную джинсовую юбку. – Меня терзают смутные сомнения, что это далеко от истины. – Потом она подняла руки вверх, демонстрируя небритые подмышки с пышными каштановыми кудрями, и заявила: – Посмотрите на небо. Просто взгляните на него. На его синеву. У меня возникает желание зачерпнуть оттуда горсть и положить себе в карман.
В этот момент Мэган заметила, какое выражение промелькнуло на лице отца. Смесь любви и беспокойства. Словно он жаждал сказать что-то такое, что страшно произнести.
Мэган продолжила наблюдать; взгляд отца быстро смягчился, он улыбнулся и сказал:
– Представься моей жене такая возможность, ее карманы были бы наполнены кусочками всего, что существует в этом мире.
– О да, – просияла Лорелея. – Именно так и было бы. Они были бы забиты целиком и полностью.
Пандора принесла пирожные в форме бабочек, украшенные взбитыми сливками и крошечными цыплятками, их она приготовила сама.
Лорелея подала их в саду вместе с чаем, дымящимся в котелке, булочками и сливками. Кроме этого, на столе было много пиммса и земляника в пластиковой миске. Близнецы босиком носились к шлангу и обратно, чтобы наполнять водой свои водяные пистолеты, из которых поливали друг друга, несмотря на бесчисленные нагоняи. Том и Бен ретировались в глубь сада покурить в гамаке и поделиться мужскими шутками. Мэган и Бетан сидели рядышком, прислушиваясь к разговорам взрослых.
Когда сама Мэган выросла и во время послеобеденных посиделок ее спрашивали о детстве, ей всегда хотелось сказать: «Мое детство было совершенным».
И оно действительно было таким. Совершенным.
Они жили в доме цвета мёда, уютно примостившемся напротив пешеходной дорожки, которую обычно изображали на художественных открытках с видами Котсуолда; далее вдоль нее на три четверти акра тянулись не слишком ухоженные сады. Их мать звали Лорелеей. Она была красивой женщиной-хиппи с длинными спутанными волосами и искрящимися зелеными глазами, обращавшаяся со своими детьми, как с драгоценными камнями. Их отцом был милый долговязый человек по имени Колин, который всю жизнь выглядел как подросток, с небрежно уложенными волосами и очками в круглой оправе. Все они посещали местную школу, по вечерам собирались вместе за ужином, чтобы отведать блюда, приготовленные матерью. Их семья была теплой и дружной; им хватало денег, чтобы устраивать для близких вечеринки, периодически покупать детские бассейны; но все же средств было недостаточно, чтобы путешествовать за границу, да это и не имело значения, потому что они жили в раю. И даже будучи ребенком, Мэган понимала, что это рай. Потому что, оглядываясь на прошлое, ее мать всегда говорила об этом. Лорелея всегда жила одним днем. И старалась оживить каждый момент. Никто в семье Мэган не позволял себе забывать, как им повезло. Даже на секунду.
Именно в тот момент над солнцем проплыло облако, Лорелея рассмеялась и, указав на него, воскликнула:
– Посмотрите! Вы только посмотрите на это облако! Разве оно не замечательное? Оно в точности похоже на слона!
Март 1986 года
Небо было темным от туч, и где-то вдалеке уже слышались раскаты грома. Брусчатка улиц Йорка все еще была серой от дождя, и крупные капли воды красовались на листьях и цветах. Из-за облаков виднелась полоска синевы, а на горизонте уже едва проглядывала радуга. Лорелея, босая, закутанная в длинный разноцветный шерстяной кардиган, стояла возле двери на кухню. Ее длинные, до пояса, волосы переплетались, удерживаемые тремя большими черепаховыми гребнями.
– Смотри, Мэгги, – сказала она, выглянув из-за двери. – Смотри, радуга! Быстрее!
Мэг оторвала взгляд от лежавшего на столе текста и бодро улыбнулась.
– Сейчас, минутку, – откликнулась она.
– Нет! – крикнула мать. – Через минуту она исчезнет. Подойди сейчас!
Мэг тяжело вздохнула и положила ручку на блокнот.
– Хорошо.
Она вышла на улицу к матери, чувствуя сырость даже сквозь меховые тапочки.
– Бет! – крикнула мать в направлении кухни. – Мальчики! Давайте скорее!
– Они смотрят телик, – сказала Мэг. – Вряд ли они слышат тебя.
– Позовешь их, милая?
– Они не придут.
– Ну конечно придут. Быстрее, дорогая, позови их.
Мэг знала, что спорить бесполезно. Она снова вздохнула и направилась в гостиную. Двое ее братьев и сестра сидели на диване вместе с дремлющей между ними собакой. Они смотрели «Субботний супермаркет»[7] и жевали морковные палочки.
– Мама сказала, что там радуга, – покорно произнесла она. – Она хочет, чтобы вы взглянули.
Никто не обратил на нее внимания, и ей пришлось вернуться к матери с плохой новостью. Лорелея вздохнула.
– Какая жалость, – прошептала она. – Смотри, – она указала пальцем на небо, – теперь она исчезла. Точно. Навсегда…
К ее носу скатилась слезинка, которую она вытерла кулаком, как маленькие дети.
– Такая жалость, – прошептала она. – Пропустить радугу… Ну, по крайней мере, ты ее видела и можешь рассказать остальным, какая она была, – сказала Лорелея с натянутой улыбкой.
Мэг тоже пришлось выдавить из себя улыбку. Да уж, подумала она, так и вижу, как рассказываю им о великолепной игре желтого с красным и зеленого с синим и потрясающих перламутровых оттенках фиолетового, или рассуждаю о чуде естественной природной призмы в виде радуги.
– Конечно, мам, – ответила она, – обязательно расскажу.
На следующий день все еще лил дождь, но Лорелея все равно настояла на том, чтобы устроить охоту за пасхальными яйцами.
– А может, сделаем это дома? – осторожно предложил Колин.
– Ну уж нет! – отрезала Лорелея. – Проводить охоту за яйцами в пасхальное воскресенье нужно только в саду, и неважно, светит ли солнце или идет дождь. Разве я не права, детки?
Мэг посмотрела на сад сквозь струйки дождя, бежавшие по стеклу, и в первую очередь подумала о своих волосах, а именно об аккуратно уложенной с помощью лака челке. Потом она подумала о грязной лужайке, холодной мокрой траве, о джинсах-дудочках, в которые она с трудом влезла этим утром, о свидании на следующей неделе, на которое она хотела надеть эти самые джинсы, и о прыщике, который понемногу вылезал у нее на подбородке.
Близнецы надевали резиновые сапоги, пока Лорелея бегала в саду под дождем, раскладывая пасхальные яйца. Мэг наблюдала за ней через окно. Мать была похожа на привидение, худая и высокая, в халате кремового цвета, светлых джинсах, зеленых резиновых сапогах и широкополой соломенной шляпе. Кончики ее волос на спине уже намокли, небольшая грудь проглядывала сквозь вымокшую футболку. Ее лицо сияло радостью, пока она бегала от места к месту, вынимая яйца из корзинки.
