— Что за несносный человек! — сказала она вслух. Посреди этого великолепия она почувствовала себя еще более грязной и обтрепанной — единственным диссонансом в этом совершенном ландшафте. Она заметила, что грубыми башмаками расковыряла идеально ровную дорожку. — Так ему и надо! Пусть не воображает!
Она бросила угрожающий взгляд на окна кабинета и тут увидела, что Маркус Эллингтон наблюдает за нею. Антония расправила плечи и, взявшись кончиками пальцев за подол своего ужасного платья, приподняла его и сделала глубокий реверанс перед статуей какого-то полуголого греческого божества. Этот жест вернул ей врожденное чувство юмора, и она, не оборачиваясь, пошла к воротам с таким видом, будто была здесь хозяйкой.
Выйдя за ворота, девушка чуть ли не бегом пустилась к своему дому. Прошло уже не менее двух часов, как они расстались с Донной, и компаньонка наверняка начала беспокоиться.
Аккуратные изгороди и ровно выкопанные канавы неожиданно сменились зарослями каких-то кустов и затянутыми тиной рвами. За покосившейся изгородью она увидела плохо осушенное и заросшее сорняками поле. Теперь у нее уже не оставалось сомнений в том, что это земли Рай-Энд-холла: слишком очевидны были плоды небрежения хозяйством, разоренного и брошенного ее отцом и братом.
Она свернула к дому. Проржавевшие ворота криво висели на столбах. Домик привратника был пуст, а опрятный огородик, который она помнила с детства, зарос чертополохом и крапивой.
Еще по дороге домой Антония продумала свой рассказ о том, что с ней случилось. Она, конечно, ничего не скажет о том дерзком и волнующем поцелуе. Мисс Доналдсон была хрупкой женщиной и аристократкой до мозга костей, но она не задумываясь отправилась бы в Брайтсхилл, чтобы высказать его светлости все, что она о нем думает.
Донна встретила ее на пороге дома.
— Ну, наконец-то, дорогая! Я уж собиралась идти тебя искать. — Она замолчала, заметив, в каком ужасном виде была ее воспитанница. — Что ты делала? У тебя на лице кровь! Ты ушиблась? Или упала?
— Да нет, — поспешила успокоить ее Антония. — Это фазанья кровь, не моя. Со мной такое приключилось… ты не поверишь, Донна… я снова встретилась с лордом Эллингтоном — нашим заносчивым соседом.
— Почему заносчивым? Господи, да разгорится когда-нибудь этот огонь? Никакой тяги! — Донна помешала кочергой тлеющие в очаге угли.
Девушка устало опустилась на табуретку, стоявшую посредине кухни, и огляделась. Стены, которые, по ее воспоминаниям, белились два раза в год, были черными от копоти, по углам свисала паутина. Полки и кухонные шкафы были либо пусты, либо заставлены грязной и выщербленной посудой. Мисс Доналдсон, видимо, нашла где-то метлу и подмела пол перед очагом, но от этого стали видны грязные плиты.
— Не могло же все прийти в такое запустение за полгода! — Антония была в шоке. — Теперь я понимаю, почему адвокат советовал мне не приезжать сюда. Будем надеяться, что это самая грязная комната… — Но, взглянув на Донну, она добавила с отчаянием в голосе: — Неужели все такие?
— Не знаю. Я не во все заглянула, но грязь, разумеется, повсюду, и нигде нет почти никакой мебели.
Антония вздохнула, с трудом подавив желание расплакаться и бежать куда глаза глядят.
— Ладно, — решительно сказала она, собравшись с духом, — скоро стемнеет. Надо найти свечи, нагреть воды и что-нибудь поесть, перед тем как лечь спать. А там… утро вечера мудренее…
Вода в чайнике наконец закипела, и Антония смогла умыться и вымыть руки. Донна между тем протерла стол и стала выкладывать на салфетку еду.
На следующее утро уже в семь часов они были на ногах и, позавтракав, стали держать «военный совет». Антония нашла клочок бумаги, тупое гусиное перо, чернильницу, на дне которой сохранилось немного чернил, и принялась составлять список необходимых вещей.
Мисс Доналдсон наблюдала за ней с восхищением. Любая другая девушка в ее положении закатила бы истерику, а Антония выглядела веселой и беззаботной. За долгие годы знакомства она научилась уважать свою воспитанницу за стойкий характер, позволявший ей противостоять невзгодам, выпавшим на ее долю. Вне всякого сомнения, она справится и с этим домом. Но мыслимое ли это дело — взвалить на себя такую ношу?
— Донна! Ты меня не слушаешь! Я записала, что нам требуется из Продуктов, и кому-нибудь из нас придется/сходить за ними в Райбери. А за всем остальным, я думаю, согласится съездить в Беркемстед юный Джем, конечно за небольшое вознаграждение. Мне кажется, ему можно доверять, как ты считаешь? И надо послать за крысоловом. — Девушка поежилась, услышав, как за стеной кто-то скребется. — А еще пригласить женщину для уборки…
— Лучше двух, — подхватила Донна. — Одна не справится даже с нашей помощью.
Лучи весеннего солнца едва пробивались сквозь закопченные окна. Донна задула свечу и распахнула дверь. Сырой утренний воздух наполнил кухню, а вместе с ним на пороге появился юный Джем, смущенно мявший в руках свой картуз.
— Доброе утро, и прошу прощения, леди, но моя мама послала меня спросить, не нужно ли чего?
— Джем, да тебя сам Бог послал! — (От этого восклицания Джем покраснел до ушей.) — Посиди, пока мы составим список. Скажи, найдутся в деревне женщины, которые согласились бы прийти сюда прибраться?
— Конечно, мэм. То есть… — замялся парнишка.
— Мы будем платить каждую неделю, — вмешалась мисс Доналдсон. Она достаточно знала сэра Хэмфри, чтобы понять нерешительность мальчика. — А еще нам нужен крысолов.
— Есть такой. И кошку заведите.
— Это было бы замечательно, Джем. Ну, вот. Возьми список.
— Ты все запомнил?
— Продукты, крысолов, кошка, уборщица, — уверенно перечислил Джем. — А вам не потребуется мальчик, мэм… ну, для разных там поручений? — с надеждой в голосе спросил он.
— Конечно, потребуется, — ответила Антония, глядя на его открытое, веселое лицо. — А твой отец не будет возражать?
Тебе ведь приходится помогать ему в гостинице.
— А я могу управляться там до десяти часов, мэм, а потом приходить сюда.
— Хорошо, Джем, — согласилась Антония и договорилась о ежедневном заработке, сумма которого, более чем скромная, привела мальчика в совершеннейший восторг. Он схватил список и скрылся.
— Нам повезло, — прокомментировала компаньонка. — Как только он вернется, я заставлю его слазить в трубу, чтобы очистить ее от птичьих гнезд. — Надев большой фартук и повязав косынкой аккуратно уложенные волосы, Донна оглядела кухню. — Я начну убирать здесь, — заявила она, — а ты займись спальней. Тогда по крайней мере есть и спать мы сможем нормально.
К полудню спальня была подметена и проветрена. Приготовленные для стирки занавески уже лежали кучей на полу. Оставалось заняться постелями. Матрасы, слава Богу, были целы, но их, заодно с подушками, неплохо было бы выбить и прожарить на солнце. Тащить их вниз было Антонии не под силу, и она, свесив их через подоконник, принялась энергично колотить по ним кулаками.
