Венди Картер уже несколько лет служила в полиции, но в Рае жила меньше года. Она была очень хорошим полицейским — сострадательной, умной, со сдержанным чувством юмора. Берт догадывался, что она далеко пойдет. Но она не знала историю семьи Нортонов и того, какую роль в ней играл Берт.
— Все не так просто, — ответил Саймондз, — я вспоминал, какой Бонни была когда-то. Надеюсь, мне не придется сообщать Мелли о случившемся.
Картер удивилась:
— Мелли? Я думала, что дочь Бонни зовут Камелия.
— Отец называл ее Мелли, — вздохнул Берт. — Он сейчас, наверное, перевернулся в гробу. Однажды он доверил мне свою жену и маленькую дочь. А я не очень-то хорошо справился со своей работой.
Картер краем глаза наблюдала за сержантом, когда они шли по Ист-стрит в сторону Хай-стрит. Берт Саймондз был таким мужчиной, за которого она хотела бы выйти замуж: сильным, надежным, добрым и ранимым. В тридцать шесть лет он был в самом расцвете сил: сильное мускулистое тело, выгоревшие на солнце волосы, которые были немного длиннее, чем положено. Не то чтобы красивое, но приятное лицо, на котором оставили свой отпечаток время и опыт, глаза серо-голубые, как море в пасмурный день. Она считала Сандру Саймондз счастливицей. Картер хотела бы оказаться с Бертом в постели.
Сама Картер слышала мало предложений от мужчин. Она была некрасивой коренастой двадцатидевятилетней девушкой с бесцветными волосами и носом картошкой. Чтобы подружиться с кем-либо, ей приходилось полагаться на свой ум и веселый характер, но эти качества не очень-то помогали ей в отношениях с мужчинами.
Бонни Нортон же стоило только поманить пальцем, и мужчины уже бежали к ней. Картер много раз видела эту женщину — в переполненном баре или гордо шествующей по Хай-стрит — и, как и многие, была очарована ею. Бонни была первой во всем. Она первой надела бикини в пятидесятых годах. Она была первой взрослой женщиной, которая стала крутить хулахуп. А недавно она стала первой женщиной «за тридцать», осмелившейся носить новые мини-юбки. Картер нравилась ее показная храбрость.
Возможно, позже, вечером, она узнает, было ли правдой все то, что говорили о Бонни Нортон. Без сомнения, ни одна тридцатишестилетняя женщина не успела бы сделать все то, что приписывали Бонни: разорвать контракт с Голливудом, выйти замуж за Джона Нортона, овдоветь шесть лет спустя и промотать полмиллиона. И еще совратить половину мужского населения, осушить несколько баров и, наконец, утопиться пьяной в реке! Зачем она выбрала для этого такую тихую заводь, как Рай, если на самом деле была такой, как о ней говорили?
Когда они подъехали к Роландз Бейкери, Берт почувствовал спазм в желудке: за прилавком он увидел Камелию. Накладывая пирожные, она разговаривала с покупателем. Каким-то образом контраст между этой некрасивой полной девушкой и ее прекрасной стройной матерью стал еще более заметен теперь, когда Бонни лежала в морге.
Камелия была высокой, примерно метр семьдесят, и весила килограммов восемьдесят. У нее было бледное лицо и темные миндалевидные глаза, красота которых терялась на фоне жирной кожи. Жидкие темно-каштановые волосы были неуклюже сколоты сзади обычной заколкой для волос, открывая широкий лоб. Белорозовый рабочий халат ее вовсе не украшал. Он был туго завязан и подчеркивал каждую линию ее тела.
Камелия широко улыбнулась, увидев Берта в дверях. Она всегда была ему рада. С самого детства она относилась к нему как к другу, но сегодня ее приветливость затронула сержанта до глубины души.
— Привет, мистер Саймондз. Что вы желаете сегодня? У нас прекрасные пироги с курятиной, только что из духовки.
Девушка искренне пыталась исправить репутацию матери. Она много работала, всегда была веселой и, по словам миссис Роландз, довольно честной. Это больше всего поражало жену пекаря.
— Ничего не надо, спасибо, — ответил Берт, покраснев. Только сейчас он подумал о том, как ему вызвать ее и поговорить наедине. — Миссис Роландз здесь?
Не успел он спросить, как из пекарни вышла Энид Роландз, вытирая о белый фартук руки, испачканные в муке. Ее внешность соответствовала ее работе. Энид была такой же круглой и пышной, как и ее булочки, лицо всегда сияло, а на голове развевались седые волнистые волосы.
— Привет, Берт, — сказала она, при этом ее маленькие глазки зажглись в предвкушении сплетен. — Что такое произошло утром на реке? Я уже такого наслушалась!..
Энид обожала сплетни. Она всегда знала мельчайшие детали всего, что происходило в городе. Берт подозревал, что она взяла к себе Камелию только ради того, чтобы побольше узнать о ее матери.
— Я вообще-то хотел поговорить с Камелией, — ответил он, понизив голос и взмолившись про себя о том, чтобы миссис Роландз догадалась, что дело очень деликатное. — Я могу ее забрать? Констебль Картер все объяснит.
Во взгляде Энид сразу же появилось подозрение. Она посмотрела на Камелию, наполнявшую коробку печеньем, потом вновь взглянула на Берта.
— Что она натворила? — прошипела миссис Роландз.
Берт поднес палец к губам и красноречиво посмотрел на нее.
Энид явно была в замешательстве, но все же она подошла к девушке и забрала коробку с печеньем из ее рук.
— Я сама закончу. Мистер Саймондз хочет поговорить с тобой. Можешь сделать себе перерыв и выйти во двор.
Было очевидно, что Камелия ни о чем не догадывалась. Она благодарно улыбалась Берту за то, что он освободил ее из душного магазина. Она повела его по ступенькам наверх, через большую Жаркую кухню, а затем через заднюю дверь во двор.
— Так приятно было оттуда выбраться, — вздохнула она, опускаясь на маленькую деревянную скамеечку в тени и обмахиваясь рукой. — Знаешь, сейчас уже почти тридцать градусов, а я работаю с семи утра.
Берт смотрел на Камелию, и его сердце переполняло сочувствие. Он знал, что в этом толстом теле заключена чистая, невинная душа. В Камелии чувствовалась выдержка, которую не смогли поколебать унижения, через которые ей пришлось пройти из-за матери. Стоит кому-то взяться за нее, помочь сбросить лишний вес, купить приличную одежду, и она будет в полном порядке. Она умная девочка с приятной улыбкой, умеет хорошо говорить. Все, что ей нужно, — это взять себя в руки.
— Неудивительно, что миссис Роландз не могла найти на лето работника в магазин, — рассмеялась Камелия, обнажая мелкие белоснежные зубы. — Я была так рада, что получила работу, что даже не задумалась над тем, почему больше нет желающих.
Берт привык к тому, что люди начинают нервничать, если он хочет с ними поговорить. В другое время он принял бы ее открытую манеру за подбадривание.
— Ты хорошо справляешься в магазине, — сказал Берт. Он хотел убедить Камелию в том, что ее взяли на работу не потому, что она была единственным претендентом. — Я уверен, что миссис Роландз наняла тебя, потому что знала, как усердно ты будешь работать.
Последовало молчание. Камелия обмахивалась, а Берт уставился на сложенные в стопку подносы для хлеба, ожидая, когда подойдет Картер и поможет ему.
