Некоторое время она выдерживала его взгляд, потом снова отвернулась к окну.
— Я думала, что это возможно, но не была абсолютно уверена, — после напряженной паузы сдержанно произнесла Мей.
Подобная выдержка заставила кровь закипеть в жилах Эндрю. Прошло не меньше минуты, прежде чем он решился заговорить.
— Ну а теперь что подвигло тебя на откровенность?
— Поначалу были некоторые проблемы. Мой врач опасался, что в первые месяцы может случиться выкидыш. — Она повернулась и посмотрела на него. — Я хотела удостовериться, что все будет в порядке, прежде чем сообщать тебе.
— Ты считала, что я не заслуживаю того, чтобы знать об этом с самого начала?
Ее подбородок едва заметно дрогнул, она готова была что-то сказать, но как раз в этот момент один из родственников Витторио просунул в дверь темную кудрявую голову и, бросив на Мей оценивающий взгляд, с усмешкой подмигнул Эндрю.
— Эй, босс, привезли светильники. Куда их сгрузить?
Эндрю сжал кулаки, стараясь справиться с желанием сбить ухмылку с лица парня. Сказал бы он ему, куда деть эти светильники! Он все же взял себя в руки, однако раздражения в голосе скрыть не смог.
— Сложите в гараже и не забудьте закрыть двери. Не хотелось бы, чтобы и их разбили.
Мей отнеслась к этому вмешательству как к спасению, внезапно превратившись в мисс Светскость. Нацепив на лицо улыбку, она сделала изящное движение рукой.
— Тебе сейчас явно некогда. Почему бы нам пока на этом не остановиться? Если захочешь продолжить разговор, позвони мне в офис. — Продолжая улыбаться, она отступила к двери.
Парень почему-то решил, что сейчас самое время расправить плечи и выпятить грудь.
Негодуя на Мей за то, что она ведет себя так, словно сообщила ему о скором появлении щенков у ее собаки, и еще больше злясь на петушиные повадки племянника или кузена Витторио, Эндрю чувствовал, что вот-вот взорвется. Однако, приняв ее правила игры, натянуто улыбнулся в ответ, не отрывая от нее пристального взгляда.
Если Мей думает, что сможет вот так взвалить эту ношу ему на плечи, а потом просто уйти, чтобы впоследствии обсудить все на деловой встрече, она глубоко заблуждается. В его голосе звенело зловещее предостережение, когда он изложил Мей условия поединка:
— Разумеется, я хочу продолжить этот разговор. Но только не в твоем офисе.
2
Розовые кролики, голубые слоны и желтые котята, протискиваясь между прутьями двухэтажной детской кроватки, бесконечно длинными конечностями тянулись к нему. Конечности извивались, тела животных росли, все приближаясь, и наконец стали наваливаться на него, душа своим весом, погребая под собой…
Его собственные конечности вяло задвигались, пытаясь сбросить тяжесть, и Эндрю вдруг проснулся и выпрямился в своем кресле со стучащим, словно отбойный молоток, сердцем. Наваждение рассеялось, и он понял, где находится. Не в опасной близости от двухэтажной детской кроватки, а в салоне бизнес-класса рейса 514, на пути из Сиэтла в Биллингс. А удушающая тяжесть не более чем его собственный пиджак и надувная подушечка, предложенная стюардессой сразу после начала полета.
Эндрю закрыл глаза и провел рукой по лицу. Это только сон. Проклятый сон. Один из тех, что преследовали его последние недели и явно представляли интерес для его сестры-психиатра. Пытаясь привести в норму дыхание, Эндрю запрокинул голову и уставился на кнопку вызова над ним. Боже, этот ребенок сведет его с ума!
В какие-то моменты поведение Мей вызывало в нем такую ярость, что он мог сокрушить горы голыми руками. А уже в следующие готов был воспарить к небесам при мысли о том, что у него будет ребенок. Впрочем, большую часть времени он чувствовал себя так, словно по нему проехал паровой каток.
Ребенок. Сын или дочь. Эндрю по-прежнему с трудом мог это представить. Нельзя сказать, чтобы он не хотел детей. Просто никогда не предполагал, что все произойдет именно так. Или с этой женщиной. Когда она бросила его, он подумал, что игра окончена. И вот, пожалуйста — они скоро станут родителями. У любого поехала бы крыша.
Где-то в глубине души ему по-прежнему хотелось задать Мей Поллард хорошую взбучку. Порой он жалел, что не может усомниться в своем отцовстве. Исключительной правдивостью эта женщина лишала его подобной возможности.
В нем снова вспыхнуло раздражение. Мей носила его ребенка, и какие бы ни возникали у нее проблемы, он полагал, что имел право знать об этом с самого начала. Но нет, Мей считала иначе. Игра шла по ее правилам. Как обычно.
В моменты просветления, когда Эндрю пытался отнестись к ней по справедливости, ему приходило в голову, что, возможно, причиной тому — нежелание ставить его перед необходимостью женитьбы. Но поскольку такие моменты случались крайне редко, Эндрю большую часть времени проводил, кипя от негодования. Две недели ушли на усмирение уязвленной гордости и своего мужского эго, поскольку он понимал, что, дав им волю, только проиграет. Дело в том, что Эндрю хотел стать настоящим отцом, а не тем, который появляется по дням рождения и каждый второй уик-энд.
Впрочем, это оказалось не так уж легко. Большую часть времени он проводил, растравляя свои раны. Но время от времени ему удавалось отрешиться от собственных обид, и тогда в его отношениях с мисс Поллард воцарялся настороженный нейтралитет. Он ходил с ней на приемы к врачу и не пропускал ни одного занятия для молодых родителей. Они вместе покупали мебель для детской, а также пеленки, распашонки и все прочее. Он даже собственноручно оклеил детскую обоями. Но каждый раз, когда окидывал взглядом роскошную квартиру Мей, Эндрю испытывал огромное желание дать кому-нибудь в ухо. И тогда он направлялся в гимнастический зал и яростно колотил боксерскую грушу до тех пор, пока не оказывался в состоянии терпеть рядом хоть одну живую душу…
Эндрю стало не по себе, и он снова провел рукой по лицу. Нервы были на пределе, и он не представлял, как переживет следующие две недели. Ребенок должен родиться через одиннадцать дней, а он возвращается с ежегодной выставки-продажи в Сиэтле. И он до полусмерти устал. Эндрю непрестанно ждал, что ему позвонят и скажут: пора, она уже в роддоме. При одной мысли об этом его прошибал холодный пот.
Как только родится ребенок, ему наверняка станет легче. В своей семье он был вторым из пятерых детей, вот уже несколько раз становился дядей, и ему не в новинку возиться с младенцами. Нет, не ребенок его пугал. Он просто не мог представить утонченную, совершенную, всегда остающуюся леди мисс Поллард визжащей, стонущей, в горячей испарине. Такая картина никак не укладывалась в его сознании.
Эндрю готов был отказаться от участия в выставке из-за Мей и ребенка, однако она убедила его, что, пока он в отъезде, ничего не случится. И ему пришлось поверить. Казалось, Мей и беременность разыграла по собственным нотам: у нее не было тошноты по утрам, у нее не отекали ноги, она не страдала одышкой.
Эндрю просто не знал, как пережить оставшееся до родов время. И как стерпеть упреки родственников, когда ребенок наконец появится на свет. Потому что об этом знали только его родители и старший брат Джек.
