Я хотел было отключиться, но вдруг услышал какое-то шипение, и невольно заинтересовался. Через пару секунд в трубке уже звучали мои собственные слова, мои угрозы, которые я извергал только что. Свой раздражённый бас я узнавал с трудом.
— Ну что, впечатляет? Можно даже поверить, что в твоих словах есть капля правды. Это уже угроза физической расправы, в соответствующих органах могут заинтересоваться. Но я не побегу туда жаловаться, не волнуйся. А знаешь, почему? Потому что все твои угрозы — чепуха, ты не выполнишь ни хрена! И все потому, что ты — слюнтяй! Единственно, что ты можешь делать — это крутиться, как белка в колесе, а ко всяким государственным органам ты испытываешь страх и стараешься их избегать, вроде их и нет на свете. Как славно ты ходишь на задних лапках и предлагаешь деньги, чтобы тебя не трогали!
От состояния, которое я вряд ли испытывал когда-либо, состояния, порожденного смесью страха и злобы, отвержения и интереса, меня прошиб пот. Фразы моего собеседника на первый взгляд казались стрелами, выпущенными наобум, вслепую, но каждая из них задевала меня.
— Помнишь — месяц назад к тебе на фирму нагрянула налоговая с проверкой и обнаружила массу нарушений? Как ты тогда разволновался и ходил вокруг них на цыпочках, не зная, что и сказать, а потом бегал по знакомым и через них передавал взяточки?
Он умолк, молчал и я, пораженный и испуганный, не зная, что ответить. Мысли лихорадочно, как дикие звери, брошенные в клетку, метались у меня в голове: что это значит, откуда он все знает, кто это может быть — полиция, спецслужбы какие-нибудь; да кому я, мелкая сошка, нужен.
— Я уже говорил тебе, что если сел в лодку — придется плыть, пришел на курсы — придется отрабатывать до конца, выполнять домашние задания качественно и в срок, — продолжал собеседник, и голос его приобрел еще более холодный оттенок. — Скажи мне, когда ты в последний раз спал со своей женой?
— Ну, уж это тебя точно не касается, — ответил я хриплым голосом и подумал, почему до сих пор не отключился.
— Меня все теперь касается, если уж ты сам напросился вытаскивать твою тушу из болота!
— Я напросился? Что ты несешь!
— Ты пришел на курсы, наследил там, так что теперь не ерепенься.
— Ну и что, что пришел, я не записывался, нигде не ставил своей подписи!
На другом конце провода рассмеялись, да так оглушительно, что мне пришлось отвести трубку от уха.
— Жалкие рассуждения! Это в налоговой инспекции, когда тебя возьмут за задницу, ты будешь лепетать с трясущейся губой (бывает же, правда?), что ты там подписывал, а что нет. А мы — люди дела, нам бумагомарательство ни к чему, твоя подпись у тебя внутри. Главное — твои намерения, твои мысли. Шевельнулось же что-то в голове, зародилось желание, а желания — это проекции всей жизни. Вскоре ты поймешь, о чем я, и скажешь спасибо.
— Что я пойму?
— Поймёшь — все, что бы ни случилось, пойдет тебе на пользу. Я помогу тебе разорвать порочный круг, в котором ты живешь, как в тюрьме, и ты увидишь, как огромен и разнообразен мир, какие бывают в нем чудеса и превращения, стоит лишь подправить кое-что в собственной голове, получить кнутом по спине! Я, как твой учитель во всех жизненных вопросах, хочу объяснить тебе первое задание, но ты перебиваешь меня. Ты нерадивый ученик, но это поправимо.
— Я не собираюсь выполнять никаких твоих заданий, нашелся мне командир! Ты сумасшедший — так отправляйся лечиться, а если ты пытаешься вымогать у меня деньги — так черта с два!
— Не волнуйся, первое задание не имеет с деньгами ничего общего. О них разговор ещё будет, а сегодня ты выполнишь очень даже приятную миссию — самое приятное, что есть для мужика. Ты догадался, о чем речь? Ты перестал быть мужиком лет десять назад, настоящим мужиком, каким создала тебя природа. Ты тащишь семейный воз как дохлая кляча, которая вот — вот упадет и не встанет уже никогда. Я задал тебе вопрос — когда в последний раз ты спал с женой? Я скажу тебе сам: три недели назад. Для чего тебе твое тело, для чего в крови тестостерон, для чего тебе член, в конце концов? Бегать через каждые полчаса в туалет из-за простатита, который не за горами?
Ты здоровый и сильный самец, которому природой предназначено плодиться и размножаться, доставлять удовольствие женщинам, заставлять их стонать и кричать в объятиях — а что делаешь ты? Свою жену, бабенку в самом соку, ты уже забыл. Ты еще молод, но уже сдался, согласился стареть, твое тело уже забито всякой гадостью. Дух твой не горит огнем достижений, мечтой дальних странствий, покорением горных вершин! А что делал ты три дня назад, запершись в ванной и сидя в горячей водичке? Баловался сам с собой, как последний сопляк. И после этого ты идешь на курсы, чтобы тебе разжевали и в рот положили, как урвать жалкую лишнюю копейку, в то время как ты просто лентяй, которому не хватает погонщика с батогом!
— Да откуда ты знаешь обо всем, черт тебя возьми?! — воскликнул я неожиданно для самого себя, хотя первым побуждением было все отрицать. Отрицать было бесполезно, это был какой-то гипноз, новые технологии спецслужб. «Денег он не будет требовать, так что же?».
И, словно отвечая на мой мысленный вопрос:
— Сегодня ты вспомнишь, что у тебя есть жена, молодая и красивая, а ты — мужик, а не тряпка. Сегодня ты сделаешь это с нею три раза, слышишь меня — три раза! Тебе задача кажется непосильной? А ты перестань обращаться с женой, как со старой мебелью, с которой ты даже пыль стереть не в состоянии. Представь, что ее ты видишь первый и последний раз в жизни, тебе все равно, что она подумает. Ты бесстыжий и напористый мачо, притязания которого отвергнуть невозможно. Представь ее дешевой шлюхой, а у тебя последние деньги — возьми за них все, что можешь. Месяц назад ты ездил в командировку, помнишь блондиночку, которую ты подцепил в баре гостиницы? Тогда, в кои-то веки, ты был на высоте, хотя она и не слишком большая красавица. Какие мы скромные — баба на стороне раз в год! Это тебе задание на предстоящую ночь. И еще совет: усмири свой свинский инстинкт и не ешь ничего на ночь — лучше будет.
Он отключился, а я, ошарашенный и сбитый с толку, долго лежал неподвижно, врос в кровать, словно меня привязали к ней для пыток в застенках Инквизиции. Я по-прежнему прижимал трубку к уху, как будто она намертво приросла к нему, пустив корни, слушал короткие гудки и не слышал их.
3
Давно я не испытывал такого возбуждения, какое чувствовал сейчас. События одного дня выудили из моей натуры что-то глубинное, скрываемое от постороннего глаза, утаиваемое от себя самого. Теперь этот тайник обнаружили и разрушили с легкостью, с какой бульдозер сносит муравейник. Теперь они, чужие и могущественные, знали обо мне все.
Некоторое время я бесцельно слонялся по квартире, как неприкаянный, не обращая внимания на сына, с упоением уничтожавшего компьютерных монстров. Кроме этого занятия Руслана сейчас не интересовало ничего на свете. Если бы случился ураган или метеоритный дождь, вряд ли он заметил бы это сразу, и я невольно ему позавидовал. Нашатавшись, как сомнамбула, из гостиной на кухню и обратно, я опустился на диван, обессиленный скорее морально, чем физически. Сел я подальше от телефонной трубки, лежавшей на другой стороне дивана, словно она вдруг обрела способность кусаться и уже скалила зубы. Вытянув ноги и откинувшись на спинку, я попытался успокоиться, но мысли снова возвращали меня к злополучному разговору.
