Александр удивился, как неодолимо ему хочется обнять ее. Он был не в силах оторвать от нее глаз. Еще один опасный сигнал.
Его взгляд обжигал, и Габриель невольно попятилась. Она еще чувствовала его теплые сильные ладони на своих плечах, грудь покалывало от прикосновения к его груди. Он был слишком большой, находился слишком близко, слишком мощной и ощутимой была его мужская сила. Габриель совершенно растерялась и была в ярости от того, что он действует на нее таким примитивно-чувственным образом.
— Мистер Холидей…
— Вы потрясены, не так ли? — Александр испытал облегчение от того, что она не заметила его волнения. — Если ваша мстительница Сузан Макдауэлл действительно наняла меня, я определенно заработал свое жалованье.
Он разразился таким самодовольным смехом, что Габриель не выдержала. О, как же она ненавидела сейчас этого человека!
— Вы уже отняли у меня достаточно много времени! — выкрикнула она. — Если немедленно не уберетесь отсюда, я…
— Вы — что? Охрану вызывать бесполезно, книгу швырять ни к чему. Что еще есть у вас в запасе, моя прекрасная нереида?
Надо немедленно остановиться, иначе до добра это не доведет, подумал Александр.
— Да прекратите же наконец называть меня так! Что я могу сделать? Вот что!
Габриель пулей вылетела из кабинета и хлопнула дверью. Ее колени тряслись, а сердце, казалось, готово было выпрыгнуть из груди.
Она была уже на полпути к холлу, когда наконец призналась себе, почему убежала. Еще секунда — и она бы выкинула какую-нибудь глупость. Желание броситься на него с кулаками было просто непреодолимым. А если бы она уступила своему желанию…
Не трудно представить, что произошло бы дальше. Он бы поймал ее, обхватил руками, не давая ее кулачкам обрушиться на его грудь, а потом смотрел бы на нее сверху вниз этими невероятными глазами цвета морской волны. А она бы…
— Габриель, что происходит? Где этот назойливый посетитель?
Габриель вздрогнула, очнулась и взглянула на Бетси.
— Я… я оставила его в кабинете, — сбивчиво произнесла она.
— Что ему нужно? — спросила секретарша. — Он продает что-нибудь?
Тут до Габриель дошло, что она не имеет ни малейшего представления о том, что в действительности нужно Александру Холидею. Каким-то образом они все время обходили этот вопрос. Ее щеки порозовели. Она вела себя ужасно, как капризная вспыльчивая девчонка, а не журналист, редактор, помощник сценариста и режиссера и еще Бог знает кто — в общем, мастер на все руки. Работать в телестудии, особенно новой, означает уметь делать в той или иной мере все.
Александр Холидей — торговец? Это даже не пришло ей в голову. Да кто же он, в самом деле?!
— Я вышла, чтобы взять… — Габриель внимательно осмотрела рабочий стол Бетси. Решение пришло моментально, едва она увидела аккуратную стопку бумаг. — Взять стенограмму нашей передачи о становлении американского кинематографа.
Она схватила верхнюю копию.
— Он интересуется историей кино? — удивилась секретарша. — Кто он? Кинорежиссер? Один из этих непримиримых бунтарей из Голливуда?
Офис никогда раньше не посещали «непримиримые бунтари из Голливуда», но, очевидно, в представлении Бетси, они были в точности такими, как Александр Холидей. Габриель слабо улыбнулась. Но улыбка быстро слетела с ее лица. Ведь я оставила в своем кабинете незнакомца, сбежав от него, как перепуганная школьница, напомнила себе Габриель.
— Не знаю, что и думать о нем, Бетси, — откровенно призналась она.
Габриель понимала, что никогда раньше не встречала мужчину, который произвел бы на нее столь сильное впечатление. А это делало его по-настоящему опасным… Однако придется вернуться и закончить разговор.
Ей бы здорово повезло, если бы Александр Холидей все-таки оказался тем, кем в шутку назвался в самом начале, — эксцентричным миллиардером с семизначным чеком для студии.
Когда Габриель снова открыла дверь своего кабинета, она уже почти убедила себя в том, что он и есть тот самый человек. Он чудак, а богатые люди все в чем-то чудаки.
2
Александр сидел за ее письменным столом и ел ее сандвич с сыром.
— Очень вкусно. — Он протянул ей нетронутую половину сандвича. — Угощайтесь.
— Кем бы вы ни были, вы определенно не эксцентричный миллиардер с чеком для нашей студии, — заметила Габриель.
Он засмеялся.
— Только не говорите, что вы мне поверили. Послушайте, а вам случайно не нужна земельная собственность на берегу Эгейского моря? Пейзажи древней Эллады были бы для вас достойной декорацией.
Габриель подошла к своему столу и взяла нетронутую половину сандвича.
— Не помню, чтобы я приглашала вас разделить со мной ланч. И с какой стати вы обрушились с критикой на «Максима и Максима»?
— Вы не смогли бы съесть его сами. Это очень большой сандвич для такой маленькой девочки.
Габриель закатила глаза.
— Мне двадцать пять лет. Я независима и плачу налоги. Маленькой девочкой меня назвать никак нельзя!
— Двадцать пять? Вы выглядите моложе.
— Если это комплимент, спасибо. Если оскорбление, считайте, что я пропустила его мимо ушей. — Габриель села на единственный свободный стул рядом с письменным столом. — И я заказала большой сандвич с сыром потому, что могу съесть его сама. Я умираю с голоду. Утром я не завтракала, да и вчера вечером почти ничего не ела.
Габриель откусила большой кусок сандвича. Нет смысла демонстрировать этому типу хорошие манеры.
— Макдауэлл поскупился на ужин, затащил вас в постель, а потом еще и сэкономил на завтраке?
Габриель вскинула голову, и их взгляды скрестились. К своему ужасу, она почувствовала, что краснеет.
— Это абсолютно вас не касается, мистер Холидей!
— Ваш Макдауэлл, по-моему, сплошное мучение, детка, — как ни в чем не бывало продолжил Александр. — Он скуп, сестра его вас не любит. Неужели он стоит того, чтобы тратить на него время?
— Я отказываюсь обсуждать Билли Макдауэлла с…
— Он должен быть настоящим мачо в постели, чтобы терпеть все это!
Габриель швырнула сандвич на стол и вскочила.
— Он не мачо в постели! И я…
— Мне жаль это слышать, — с наигранным сочувствием прервал ее Александр. — Но я уверен, что вы сожалеете еще больше. Значит, вы охотитесь только за его деньгами, да?
— Вы намеренно искажаете мои слова! — обиженно воскликнула Габриель и тут же подумала, что нельзя так остро реагировать на его насмешки, ведь он просто наслаждается тем, что выводит ее из себя. Но как же сильно этот человек раздражает ее!
Александр доел свою половину сандвича и запил щедрым глотком кока-колы.
