Ознакомительная версия. Доступно 17 страниц из 83
— Петр. Из соседней камеры. Надзиратель вел с допроса, да, как видно, камеру перепутал.
— Уж не купец ли, часом, ты из Красноярска? — вновь поинтересовался усатый.
— И что, если так? — слегка склонил голову набок Петр.
— Здесь я спрашиваю, добрый человек, — покачал головой усач.
— Ты не следователь, чтобы мне вопросы задавать.
— Не следователь, — согласно кивнул незнакомец. — Но на вопросы мои ты ответишь. Добром иль нет, то решать тебе.
— О как.
— Да уж так.
— Ладно. Да, я из Красноярска.
— Вот видишь, как тесен мир, купец. Думал я да гадал, как бы мне с тобой повстречаться. А судьба сама нас лбами столкнула. Вижу, не понимаешь. А не ты ли год назад пострелял двух беглых каторжан? Вижу, что ты. Сундук корешем моим был. Такие дела, паря.
Вот так номер. То не везет, не везет, а то ка-ак не повезет. Не опасайся Петр выпустить уркаганов из поля зрения, то непременно сейчас затряс бы головой, куда там коню на водопое. Ну не бывает так! Либо это просто подстава, либо… А он не знал, какое еще «либо». Ну, случайную встречу с корешем покойного он еще допускал. Но откуда этому Ивану знать о Пастухове?
Впрочем, какие бы там сомнения его ни одолевали, в одном он был уверен абсолютно точно. Из этой камеры ему не выйти. Невольно вновь вспомнил про загнанную в угол крысу. По губам скользнула улыбка. Она не вышла ни страшной, ни угрожающей. Скорее была ироничной. А сам Петр, как это случалось уже не раз, вдруг успокоился.
Вот так. Судьба вновь бросила кости, лишив его выбора. А раз выбора нет, то и переживать не о чем. Нужно просто драться. Выйти победителем в данной ситуации — дело мудреное. Но… Хм. Другого-то выхода все одно нет.
Усач продолжал все так же сидеть за столом. А вот его подручные уже поднялись. Камера небольшая. Всего-то метра три в длину, с проходом между двухъярусными койками шириной меньше метра и узким столом посредине. Так что от ближайшего урки Петра отделяло едва ли полтора метра.
Их подвел щуплый. Или все же плюгавый. Скорее всего, он подумал, что купец принял свою судьбу и смирился с ней. А потому шестерка решил выпендриться. Он первым шагнул к приговоренному, сжимая в руке заточку. И первым же получил хук справа, отлетев, подобно мячику, на быка, находившегося слева. Петр вложился в удар качественно, всей своей массой, слегка довернув корпус влево.
Дальше события понеслись вскачь и Петром совершенно не осознавались. Попроси его кто потом воссоздать происходившее, и он не нашелся бы, что ответить. Просто в этот момент все завертелось в каком-то головокружительном вихре, и он попросту не успевал рассмотреть и оценить происходящее.
Поворот вправо, отвести предплечьем левой руки удар заточкой, направленный в печень. И с ходу удар внешним ребром ладони в гортань, с одной-единственной целью — нанести быку как можно более серьезное увечье.
И снова лицом к тому, что слева. Бык уже отбросил в сторону бесчувственное тело шныря и бросился в атаку. Петр едва успел перехватить руку с ножом и, слегка потянув ее в сторону, убрался с пути массивного тела. Оставалось только слегка придать ему ускорения, чтобы он ни в коем случае не успел остановиться. И это Петру удалось. Бык с ходу врезался лбом в железную дверь. Крепкий кулак впечатался в бритый затылок, и голова вновь ударилась о металл, издав глухой звук.
Вновь разворот, чтобы встретить последнего из урок, остававшегося на ногах, и в этот момент бок Петра взорвался острой болью. Усатый с диким криком вскочил на стол и прямо по нему бросился в решительную атаку. Петр едва успел обернуться и самую малость сместиться с линии атаки, благодаря чему и сумел избежать смертельной раны.
Резкий удар по ушам, отчего усач закричал еще громче. Только на этот раз крик был полон не ярости, а боли. Все еще не отдавая себе отчета в своих действиях, Петр от души врезал урке в челюсть, отправив его в компанию к шнырю.
Все. Противников на ногах не осталось. Трое лежали совершенно бездвижные. Четвертый, скрутившись в рогалик у ведра параши, пытался дышать с невыносимым хрипом задыхающегося человека.
Драка может длиться достаточно долго только в том случае, если противники придерживаются каких-то правил. Или если это просто выяснение отношений. Если же противники сошлись в смертельной схватке, то она, как правило, происходит стремительно. Потому что каждый удар нацелен на то, чтобы убить, и никак иначе.
Петр окинул взглядом поверженных врагов, прижимая руку к ране на боку. Потом подобрал одну из заточек и хотел было уже прирезать их всех, к нехорошей маме. Видит бог, как он их сейчас ненавидел. Они хотели лишить его жизни, и у него не было причин желать им здоровья.
Но именно в тот момент, когда Петр хотел уже приступить к воплощению своего намерения, он вдруг осознал, что ситуация серьезно изменилась. Он больше не был загнан в угол. У него появился выбор. Если он пустит в ход заточку, тогда выбора уже не останется и его могут привлечь за убийство, после чего прямая дорога на каторгу. Ни о какой ссылке речи идти уже не будет.
Конечно, оставлять у себя за спиной тех, кто желает тебе погибели, глупо. Но с другой стороны, если Пастухов окажется в числе ссыльных, то и шансы встретиться с ними вновь слишком малы. Нет. Однозначно все говорит о том, что использовать радикальные меры нежелательно.
Сжимая заточку, Петр застучал в дверь ее деревянной рукоятью, призывая надзирателей. Потом посмотрел на оружие в своей руке и, поспешно отерев рукоять рубашкой, отбросил его в сторону. Мало ли как тут у них все поставлено. На противниках, конечно, резаных и колотых ранений нет, и все же лучше будет, если никто не сможет привязать к нему хоть какое-то оружие.
Петр с опаской посматривал на приходящих в себя уголовников. Получивший по затылку сел, привалившись к стене и обхватив голову. Недолго думая Петр снова отправил его в нокаут. Вот ведь какая крепкая башка. Остальные пребывали без изменений.
Вскоре в коридоре раздался топот сапог. Причем бежали не двое и не трое. Как видно, слетелись надзиратели из соседних галерей. Глазок на двери открылся, и из-за нее послышался требовательный голос:
— Отойти от двери. К стене, руки за голову. Стань правее, чтобы я тебя видел.
Наконец дверь отворилась, и в камеру ввалились четверо надзирателей. Петра тут же повалили на пол и заломили руки. Несколько секунд, и запястья оказались связанными концом веревки. Угу. С наручниками тут пока как-то не очень, но зато руки вязать наловчились на раз. Не миновала чаша сия и тех, кто пребывал в беспамятстве. А и правильно. Кто знает, чего от них ждать. Эвон одних заточек валяется четыре штуки. Да и свалка тут была однозначно не рядовая.
— Что тут произошло? — строго поинтересовался тот самый надзиратель, что определил Петра не в его камеру.
— А это нужно тебя спросить, — глянув ему прямо в глаза, без тени страха произнес Петр.
Ознакомительная версия. Доступно 17 страниц из 83
