Я остановилась, посмотрела в зеркало. Боялась увидеть ужасающее месиво, но лицо оказалось… в порядке. Усталое, конечно, но в целом нормальное. Ничего общего с раздавленным помидором.
Зажав в кулаке ключи и вцепившись в перила, я спустилась по лестнице и пошла в «Джей-Вок» – свою любимую китайскую закусочную. Остановилась только на светофоре, когда переходила дорогу. Еще на улице я заулыбалась, почувствовав запах соевого соуса и жира. Очередь в кассу, где продавали еду навынос, была длинная, поэтому я села за свой обычный столик и стала ждать официантку Коко.
Она возникла передо мной буквально через несколько секунд – в бордовом фартуке, обтягивающих джинсах и слишком тесной белой рубашке поло с приколотой карточкой «Коколина». Она принесла меню, в котором я не нуждалась, и налила в стакан воды, которую я не собиралась пить.
– Как обычно?
– Пожалуй.
Коко нахмурилась:
– Ты бросила свою больницу? Первый раз вижу тебя не в спецодежде.
– Сегодня я отдыхаю.
– Заболела?
– Вроде того.
Официантка развернулась на каблуках, поняв, что подробностей не будет. Я подперла подбородок рукой. Десятки самых разных людей проходили мимо большого окна, возле которого я привыкла сидеть за те два года, что посещала этот ресторанчик. Летние каникулы были в самом разгаре, солнце светило, и по тротуарам шагали толпы туристов с детьми. Эта картина разбередила старую рану. Я уже выросла, но мне по-прежнему хотелось, чтобы папа взял мою руку в свою большую ладонь. Я завидовала маленьким девочкам, которые, широко улыбаясь, нетерпеливо тыкали во что-нибудь пальчиками и либо тащили своих отцов вперед, либо отставали, заставляя тащить себя. Я уже знала: это никогда не пройдет. Мне всегда будет не хватать родителей, и я всегда буду жалеть о каждом моменте, который они не смогли прожить вместе со мной.
Хрустнув, на столик плюхнулся белый пакет с простым логотипом: симметричным рисунком из жирных линий и пробелов в вишнево-красном кружке. Мне всегда было интересно узнать, что это означает, но сейчас меня отвлекли пальцы, удерживавшие закатанный верх пакета.
– Обедаешь одна? – спросил мужской голос.
«Руки выглядят сексуально, – подумала я. – Да, именно сексуально. Не большие и не маленькие, мускулистые. Да, мускулистые». Женщина, давно живущая одна, замечает кое-какие детали, на которые другие не обращают внимания. Например, пальцы. На пальцах этого мужчины темнели крошечные волоски, ногти были аккуратно подстрижены. На правом указательном я увидела шрам. И самое главное: на безымянном не было кольца. Хуже кольца мог быть только белый след на его месте, означавший, что чей-то муж ищет приключений. Не увидев и этого, я улыбнулась и подняла взгляд. На меня смотрели знакомые серые глаза парня, который точно был свободен.
– Что, прости?
– Ты обедаешь одна? – повторил он с нажимом.
– Да. – Я несколько смутилась. – По-твоему, это печально?
– Ну, не знаю. – Он сел напротив меня. – По-моему, скорее романтично.
Я с подозрением прищурилась – романтично? Это слово как-то не шло нахалу-парамедику[2], который ухлестывал за всеми медсестрами в нашем отделении. Он выпустил пакет и поднял руки:
– Рад, что ты в порядке. Если б ты тронулась с места на несколько секунд раньше, все могло бы плохо кончиться.
– Я почти ничего не помню.
Он, задумавшись, нахмурил брови:
– Зато я помню.
– Оставь воспоминания при себе. Я предпочла бы не знать подробностей.
– Кстати, пожалуйста.
– Ты о чем?
– О том, что мне удалось выковырять тебя из сплющенной груды железа, к тому же я набрал девять-один-один.
Я заморгала:
– Ой… Спасибо, конечно. Я тогда ничего не соображала.
– Это не самый выдающийся мой подвиг, – махнул рукой парень. – Бывали истории поинтересней.
– Когда-нибудь с удовольствием послушаю. – Я вздернула бровь. – Надо же знать, с кем имеешь дело.
Поговаривали, что этот новый парамедик приехал в Филадельфию недавно. Я не знала, от чего он бежал, но за чем он гоняется, было очевидно: за женщинами. Его интересовали высокие и маленькие, худые и пышные, а также всевозможные промежуточные варианты. Ему нравилось побеждать. Раньше я бы даже разговаривать не стала с таким типом, но он спас меня (пусть даже это было для него привычным делом), и потому теперь его глаза казались мне чуть мягче, а улыбка чуть добрее. Мне стало проще смотреть на него не как на хищника, а как на мужчину, с которым у женщины может быть что-то большее, чем одна ночь.
– Знаю, о чем ты думаешь, – усмехнулся он. – Я не шел за тобой по пятам. У меня просто смена через час, надо взять какой-нибудь еды.
Мне было, мягко говоря, слегка неприятно, что парень не поддержал мою игривую интонацию. К тому же гидрокодон мешал шевелить мозгами. Поэтому я несколько секунд молчала, пока не нашла подходящий ответ:
– Я не думала, что ты меня выслеживаешь. По-моему, это на тебя не похоже.
– Да?
– У тебя объем внимания как у двухлетнего ребенка.
Парень улыбнулся. Его глаза горели.
– Как тебя зовут?
– Ты знаешь.
– Джейкобс, я не фамилию имею в виду, а имя.
Я заколебалась. У нас было принято обращаться к коллегам по фамилиям, чтобы отношения оставались деловыми. А с этим парамедиком мне иногда приходилось пересекаться на работе. Произошедшее, конечно, многое изменило, но я все-таки сомневалась, что ему можно настолько доверять, чтобы разрешить называть меня по имени.
Может, в тот день я особенно остро чувствовала свое одиночество, а может, была еще какая-то причина. Так или иначе, я ответила на вопрос легкомысленного парня с сексуальными руками без кольца:
– Эйвери.
Он посмотрел на меня с сомнением, и я, подумав, что из-за тумана в голове сказала что-то не то, повторила:
– Эйвери.
– Эйвери? – переспросил он, будто не поверил мне.
– Да. А что такого?
Он ткнул себя в грудь:
– Джош Эйвери.
– Ах! – рассмеялась я, когда до меня дошло, в чем дело. – Мы, случайно, не родственники?
Я была довольна, что в таком состоянии мне удалось сострить.
Он приподнял уголок рта, и на его левой щеке появилась ямочка.
– Надеюсь, нет.
Джош впился в меня глазами, и мысли его явно не были невинными. Он протянул мне руку через стол. Я едва коснулась ее, но он задержал мои пальцы.
