Ознакомительная версия. Доступно 12 страниц из 59
Сперва в душе парня поднялась обида. Ведь сам же отец всегда учил его, что жульничать нельзя, но потом он поставил себя на его место и понял, что сделал бы для сына то же самое. Для вида боролись долго. То один, то другой оказывались на грани поражения. Вот только никто из зрителей так и не понял, что их разыгрывают. Публика уже завелась. Люди в возрасте переживали за Максима Ивановича, а вот молодежь уже неприкрыто выкрикивала:
– Иван! Иван! Покажи силу!
И Ивану казалось, что он различает в гуле голосов тихий шепот Аленки, это придавало силы. Когда оба борца уже были мокрые от пота, когда сил оставалось совсем мало, Иван дернул за кушак, приподнял отца и ощутил, как тот сам заваливается на спину.
Победа была очевидной. Люди окружили боровшихся.
– От сына и поражение получить не зазорно, – сочувствовали Максиму Ивановичу.
– Настоящего казака вырастил!
Поддубный-старший только улыбался и еле приметно подмигивал сыну, который вмиг стал самым видным парнем на селе.
Схватки на кушаках продолжились, но Иван в них уже не участвовал. Он исподволь посматривал на Аленку, любовался ею. Девушка пару раз бросила на него быстрый взгляд. Но тут же, заметив, что за ней наблюдают, отводила глаза, опускала голову. А затем засобиралась, заспешила по опустевшей улице.
Иван знал, как бороться на кушаках, как пахать землю и сеять пшеницу. Он мог подбрасывать тяжеленные мешки с зерном, но он не знал, как подойти к девушке и сказать ей самые простые слова. Несколько раз глубоко вздохнув, он выбрался из толпы зрителей, окруживших импровизированный манеж. Ему казалось, что все сейчас смотрят на него, понимают, куда и зачем он идет. Хотя на самом деле все были увлечены борьбой.
Аленка торопливо шагала к своему дому. Длинный подол прикрывал ноги, и Ивану казалось, что дивчина невесомо плывет над улицей. До дома Витяков оставалось всего две хаты. А Иван пока еще не решился приблизиться к Аленке, хоть та пару раз и обернулась.
– Постой, – наконец-то вырвалось у него.
– Чего тебе? – обернувшись, спросила девушка и остановилась.
Все заранее приготовленные слова мигом вылетели у Ивана из головы, он просто стоял перед Аленкой и молчал, глядя на нее и вновь представляя с распущенными волосами.
– Так чего тебе? – донеслось до него словно издалека.
– Приходи, как стемнеет, к Шведским могилам, – внезапно вырвалось у него само собой.
Сказав это, Иван повернулся и побежал по улице так быстро, что ему даже не удалось расслышать тихое:
– Может, и приду. А может, и нет.
Иван добежал до луга и упал на землю. Он лежал в траве, раскинув руки, и смотрел на солнце, клонившееся к западу. Хотя ему казалось, что оно застыло на месте и никогда не опустится за горизонт. Пахло сеном, гудели пчелы, мешались мысли в голове, мышцы еще немного ныли после борьбы, но все это казалось ощущением полета.
Наконец небо окрасилось розовым, потом багрянцем. Иван поднялся и пошел прочь от села – туда, где на фоне подсвеченного заходящим светилом горизонта высились три больших кургана. Именно их и называли в Красеновке Шведскими могилами. Разумеется, на самом деле к шведам они не имели никакого отношения – насыпали их жившие здесь в прежние времена сарматы. Но старые дела забываются, и появление курганов местное население прочно связало в сознании со шведами, потерпевшими в восемнадцатом веке поражение под Полтавой от войск Петра I. Будто бы оставшиеся в живых сносили сюда погибших на чужой земле товарищей, а потом засыпали их, таская землю в шляпах. Зачем шведским солдатам понадобилось носить грунт именно шляпами, и не проще ли было соорудить носилки, никто таким вопросом не задавался. Мол, именно так старые люди рассказывали, а им можно верить, они от своих дедов слышали, а те своими глазами видели.
Была еще легенда, что закопали шведы в одном из курганов золотую карету Карла XII. В это тоже свято верили, но никто откопать ее не решался. Нельзя тревожить покой мертвых. Рассказывали, будто эта карета раз в год выезжает из кургана «для просушки» в лунном свете. И тому, кто увидит ее, будет в этой жизни счастье. С одной стороны, Шведские могилы считались местом проклятым, заколдованным, с другой – сюда любили приходить влюбленные. Ведь тут всегда было тихо, никто из отцов и матерей сюда не заглядывал, даже траву возле них никогда не косили, считалось, что, поев ее, скотина сдохнет. Да и напуганную страшными историями девушку проще обнять.
Иван сел у подножия кургана и смотрел на село. В окнах загорались огоньки лучин, сальных свечей, а в домах побогаче – керосиновых ламп. Вскоре темнота опустилась на землю, и Красеновка с ее огоньками стала казаться догорающими в потухшей печке угольками. Похолодало. Легкий ветер колыхал нескошенные травы. До боли в глазах всматривался Иван в темноту, пока наконец не различил приближающуюся белую фигурку, казавшуюся ему привидением. Она бесшумно плыла среди высокой, ложащейся волнами под ветром травы. Девушка замерла, огляделась, словно раздумывала – а не вернуться ли ей назад.
– Аленка, – позвал Иван и заспешил навстречу.
Он подошел и остановился. Витяк казалась ему хрупкой и почти бестелесной, хотя и была обыкновенной сельской девушкой, проводившей целые дни в работе.
– Ну, здравствуй, Иван, – выдохнула она. – Сказать чего хочешь?..
Она говорила, и было все равно, что именно она говорит. Главное – слышать ее голос, подобный песне жаворонка в небе. Иван сам толком не помнил, как взял ее за руку, повел за собой к кургану, как усадил. Опомнился, когда уже сидел рядом, так и не выпустив ее руку из своих могучих ладоней. Иван тоже говорил что-то несуразное о том, какие виды в этом году на урожай пшеницы, сколько сена они заготовили с отцом и братьями. И ни слова о том, что у него творится на душе. Он чувствовал, как иногда Аленка сжимает пальцы, словно отвечает его невысказанным словам.
– Ой, родители что подумают, я сказала им что с девчатами пойду гулять, а они, наверное, уже вернулись, – спохватилась Аленка.
– Я тебя провожу, – пообещал Иван.
Шли не по деревне, а задворками. Тропинка то и дело пропадала в темноте. Пахло тем, что растет на огородах – чесноком, луком, укропом, петрушкой, любистком.
– Ну, вот и пришли, – немного грустно произнесла Аленка.
Так не хотелось выпускать ее руку! Иван нагнулся и неумело поцеловал девушку в губы. Просто коснулся ее губ своими. Аленка отпрянула, беззвучно вскрикнула, а затем засмеялась.
– Глупый ты, глупый.
После чего, приподняв подол, заспешила к дому. Вскоре Иван уже слышал ее голос. Аленка рассказывала матери «где гуляла с подругами, что видела». И самое удивительное, ее рассказ звучал настолько убедительно, словно так все и было на самом деле.
Вернувшись к себе, Иван даже не стал заходить в дом, устроился на сеновале. Спать не хотелось. Он лежал, вдыхая запахи родной земли, смешанные с ароматами ночи. На небе горели звезды. Будущее казалось ему светлым и радостным. Ведь как же еще может быть, если он поцеловал Аленку, а она не стала противиться? Сон подкрался незаметно. Иван даже и не заметил, как провалился в него. Там он вновь оказался у кургана с Аленкой Витяк, они стояли, взявшись за руки, а навстречу им выезжала золотая карета шведского короля. Но так и не узнал Иван Поддубный, куда она должна их завезти. Проснулся от крика петуха. Нахальная птица высилась на балке прямо перед ним, хлопала крыльями и радостно кричала, встречая восходящее солнце…
Ознакомительная версия. Доступно 12 страниц из 59
