Ознакомительная версия. Доступно 17 страниц из 84
Но все эти физические неудобства не имели никакого значения. Что за день! Этим утром я проснулась простым корреспондентом. А сейчас – посмотрите на меня! Репортёр с большой буквы «Р»: моё прямое включение украсило эфир, раскопанный мной "Инстаграм" личного парикмахера губернатора стал его жемчужиной. Интересно, а российским журналистам присуждают Пулитцеровскую премию? Надо проверить!
Я плюхнулась в нагретую солнцем конторскую машину и вытащила телефон. От копания в интернете меня отвлек Василий.
– Ищешь, где бы купить пуленепробиваемый жилет? – поинтересовался он, открывая багажник "каблучка" «Пежо» и загружая туда оборудование. Ярослав, бережно, как младенца, укладывавший камеру на заднее сиденье, хмыкнул.
– Не смешно, – отрезала я, набирая в "Яндексе" запрос "премии для телерепортёров в спб". – И вообще, заводи мотор, хоть кондей включим, что ли.
– Надеюсь, ты отдаёшь себе отчёт в том, что Раиса теперь тебя в порошок сотрёт? – спросил Василий, садясь за руль и включая зажигание. – Она не из тех, кто подставит другую щеку.
Я сделала пренебрежительную гримасу.
– Не посмеет. Я же сотрудник ТТВ, а не ее комнатная собачка, как эта девица с госканала, которая ногти сегодня в пресс-центре красила. У нас, слава Богу, канал пока еще независимый, не забыл? Савелий грудью встанет на мою защиту.
– Ох, что-то я в этом сомневаюсь, – протянул Василий, щёлкая зажигалкой и прикуривая.
Белый телефончик (хотя на самом деле его следовало бы назвать вполне упитанным планшетом, потому что он едва помещался в ладони) ожил. Звонила Марианна – моя лучшая подруга и наставница, взявшая меня под крыло восемь лет назад. Тогда я, девятнадцатилетняя студентка вечернего отделения журфака (с лишним весом и бровями настолько густыми, что из зеркала на меня будто смотрел Брежнев) совсем ничего не знала о новостях. Но ужасно хотела работать на знаменитом «Творческом телевидении», прославившимся своей дерзостью и особым мнением далеко за пределами Северо-Запада. Марианна, самый молодой выпускающий редактор канала (тогда ей было всего двадцать девять, на два года больше, чем мне сейчас), единственная из всех поверила в меня. И продолжает верить до сих пор.
– Ласточка моя, я тебя поздравляю! Включение было изумительным! Савелий в диком восторге.
Я представила, как восхитительная Марианна сидит за своим компьютером с крошечной белой чашечкой эспрессо, крутит на пальце невероятной красоты кольцо с аквамарином и радостно улыбается.
– Правда? Ох, Марианна, я так волновалась! А как он воспринял ту часть с "Инстаграмом" парикмахерши?
– Ты бы его не узнала! Вбежал в ньюс-рум, как ураган! Заорал на продюсеров, чтобы они немедленно перестали говорить по телефону, включил на полную катушку звук телевизора, заставил всех смотреть эфир и даже, мне кажется, подпрыгивал на месте. Лицо у него было, я даже не знаю, красное, как раскалённый самовар. Весь его знаменитый зачёс на лысину растрепался, в общем, зрелище то еще.
Я вообразила себе нашего флегматичного главного редактора в состоянии "дикого восторга".
– Прикольно! Жаль, я не видела, хоть бы кто-нибудь его догадался снять на телефон для меня!
– Все были слишком увлечены твоим прямым. Одним словом, я тебе звоню сказать, птичка моя, что Савелий тебя ждет в своём кабинете через двадцать минут. Успеешь? А то он потом уезжает куда-то по срочным делам.
Пульс у меня резко подскочил. Сердце заколотилось где-то в районе горла. Я нажала "отбой" и посмотрела на часы. Мы всё еще крутились в районе Смольного.
– Василий, родной, поднажми! – выдавила я. – Савелий меня вызвал. Чувствую, неспроста.
– Меня дважды просить не надо! Фильм "Такси" смотрела? Держись тогда!
И он вдавил педаль газа в пол. Машина встрепенулась, я вжалась в сиденье. Ярослав, уютно задремавший сзади еще в начале поездки, стукнулся головой о стекло и недовольно заворчал.
Конторский "каблучок" – это, конечно, не тюнингованный суперавтомобиль из блокбастера Люка Бессона; но на его капоте блестящий лев также грозно, по-королевски грозит своим соперникам лапами; и надо признать, Василий ничем не уступал Сами Насери. Он был прирожденным повелителем магистралей. Из скромного маломощного двигателя выжимал больше, чем было задумано инженерами-проектировщиками.
Машина неслась по Таврической как самонаводящийся снаряд. Ловко огибала других участников движения, проскочила на мигающую стрелку; и упёрлась в хвост беспросветной пробки на Литейном мосту.
– Ладно, – сказал Василий и встал в крайний правый ряд, который вроде полз быстрее других. – Ну а теперь давай по-честному. Ты правда хочешь стать ведущей?
– Разумеется, что за вопрос! – подняла я брови.
– Зачем? Скучно же. Никаких новых людей. Никаких новых впечатлений. Никаких больше весёлых поездок с такими видными молодыми людьми, как мы с Ярославом, – подмигнул он.
Я даже не знала, с чего начать – столько у меня было аргументов.
– Ты не понимаешь, Вась. Я наконец-то отдохну! Я не могу больше болтаться под дождем, под снегом, быть на связи двадцать четыре часа. Вот этот дружок, – я продемонстрировала свой смартфон, – со мной даже в ванной. Я моюсь, а он рядом, на стиральной машине. Я ни одного выходного спланировать не могу! Сама дома крашу волосы, потому что каждый раз, когда записываюсь в парикмахерскую, меня вызывают на работу…
– Ну а зачем же ты тогда вообще пошла в корреспонденты? И ежу понятно, что это тяжёлая мужская профессия.
Я отвернулась к окну, собираясь с мыслями. Справа переливалась темным золотом Нева. Несмотря на яркие солнечные блики, река выглядела по-осеннему мрачной.
– Тут всё дело в том, что мой папа всегда мечтал о мальчике – а родилась я. Ну вот и доказываю всю жизнь, что я ничем не хуже парня.
В машине умиротворяюще шумел кондиционер, приглушенно играло "ЭльдоРадио", Ярослав, трогательно обняв камеру, вновь заснул на заднем сиденье. Мне и правда будет не хватать этих задушевных разговоров с Васей… Впрочем, он тут же подпортил момент.
– Должен отметить, – довольно едко сообщил он мне, – что и парнем быть тоже совсем не просто.
– Ха! – воскликнула я.
– Что значит "ха"? Могу доказать.
– Ну давай, попробуй!
– Пожалуйста, вот тебе пример. Мой папа тоже хотел мальчика, чтобы научить его всему, что он сам знает. А поскольку знал он очень и очень немало, детства у меня практически не было.
– Почему?
– Да потому, что я постоянно должен был учиться работать руками, и при этом еще сдавать папе экзамены по теории. Например, меняем с папой масло в машине – значит, я обязан рассказать, какие функции это масло выполняет в двигателе. А про дачу и говорить нечего! Мы с ним пятнадцать лет её строили. Буквально из ничего – в девяностых же материалов не было никаких. Потом папа умер, и ответственность за маму и за дачу легла на мои плечи… – Вася на мгновение умолк, потом продолжил с обычной своей бодростью: – Знала бы ты, какую я конфетку из старой дачи сотворил! Пальчики оближешь!
Ознакомительная версия. Доступно 17 страниц из 84
