Ознакомительная версия. Доступно 15 страниц из 71
Историк С. Чуев пишет, что «сотрудничество русских белоэмигрантов с абвером до начала военных действий против СССР проходило, в основном, на уровне абверштелле и подчиненных им абвернебештелле — региональных звеньев немецкой военной спецслужбы, а также так называемых Кригсорганизацьон — военных представительств, действовавших под прикрытием дипломатических представительств Германии за рубежом… Основной средой для вербовки агентуры были русские эмигрантские колонии и особенно участники различных антисоветских организаций… Кроме использования отдельных эмигрантов, абвер при необходимости объединял таких лиц в резидентуры»[21].
Помимо абвера, вопрос привлечения русских эмигрантов к войне против СССР серьезно рассматривался и эсэсовскими разведчиками из Главного управления имперской безопасности (РСХА). За ведение закордонной разведки отвечало Шестое управление РСХА (AMT VI; SD/Ausland, СД/Заграница). Разведывательной деятельностью в зоне влияния СССР, а также на Ближнем и Дальнем Востоке руководил отдел VI С. Как известно, ведомство Генриха Гиммлера активно стремилось к расширению своего влияния. После начала войны с Советским Союзом эсэсовские разведчики медленно, но верно продолжали теснить своих коллег из вермахта и, в конечном итоге, добились своего: 12 февраля 1944 г. было объявлено об учреждении единой разведывательной службы во главе с рейхсфюрером СС. При этом «Абвер I» и «Абвер II» были включены в состав РСХА.
Начальник VI управления РСХА (внешней разведки) В. Шелленберг
К началу войны с СССР руководство РСХА в лице Рейнхарда Гейдриха вполне отдавало себе отчет в том, что военный успех и колонизация «восточных пространств» во многом зависят от умелого использования на оккупированных территориях эмигрантских и местных национальных кадров. Бывший начальник VI управления РСХА Вальтер Шелленберг вспоминал: «Теория Гейдриха… заключалась в следующем. Военное поражение настолько ослабит советскую систему, что последующая засылка политических агентов в Россию довершит ее гибель»[22].
В перспективные планы СС входило полное подчинение русских коллаборационистских структур. Бывший разведчик, сотрудник отдела «Иностранные армии Востока» Вильфрид Штрик-Штрикфельдт (также выходец из России) свидетельствует, что летом 1942 г. полковник Клаус фон Штауффенберг предупреждал его, что «СС, несмотря на свою теорию об унтерменшах, без стеснения пойдет по пути использования людей. И если Гиммлер возьмется за русское освободительное движение, он привлечет для СС и сотни тысяч русских. Одни поверят обещаниям, другие пойдут по бесхарактерности или из карьеризма»[23].
Приведенное свидетельство согласуется с мнением американского исследователя П. Биддискомба, который пишет, что «с началом войны служба внешней разведки СС начала предпринимать собственные попытки использования агентуры по ту сторону Восточного фронта, невзирая на то, что это предусматривало тесные контакты с русскими „недочеловеками“. В течение войны целый ряд параноидальных расистских эсэсовских аксиом был нивелирован…»[24].
Шеф реферата СД «Цеппелин» Х. Грейфе
Забегая вперед, отметим, что важнейшую роль в попытках СС взять под контроль кадры коллаборационистов сыграл план «Цеппелин», разработанный осенью — зимой 1941 г. под руководством Хайнца Грейфе — начальника вышеупомянутого отдела IV C Шестого управления РСХА. План предусматривал создание специального разведывательно-диверсионного органа под условным наименованием «Предприятие Цеппелин-21». Это подразделение было призвано в короткие сроки («действие операции должно быть достигнуто уже к следующему наступлению») подготовить завербованных агентов для поддержки антисталинских оппозиционных групп, организации пропаганды, разведки, саботажа и создания повстанческих групп (разумеется, меры по разложению тыла отступающей Красной армии предпринимались и до этого, однако теперь масштаб этих мероприятий требовалось максимально увеличить).
Агентуру предлагалось подбирать, главным образом, среди военнопленных, однако допускалась возможность использования гражданских лиц из оккупированных районов, а также «активных и надежных лиц» из числа эмигрантов.
Грейфе отмечал: «Нельзя ограничиться десятками групп для разложенческой деятельности, они для советского колосса являются только булавочными уколами. Нужно забрасывать тысячи. Это необходимо еще и потому, что даже при самом тщательном обучении и отборе агентуры следует считаться с тем, что большой процент ее ненадежен, часть ее является сознательно предательским элементом, часть отсеется как неспособная»[25].
Особое внимание Грейфе уделил «реальным предпосылкам» операции: «Забрасываемым агентам должна быть внушена мысль о том, что они выполняют правильное, необходимое для них самих дело. Для этого требуется не только материальное обеспечение, но и обещание положительного разрешения национального, социального и религиозного вопросов». Особо подчеркивалось, что «эта пропаганда не должна в очень сильной степени расходиться с действительностью на оккупированной территории. От этого зависит успех операции».
В качестве «национальных лозунгов» для русских предлагалось обещать последним «национальную свободу под немецкой защитой», «охрану старой русской культуры» и «невозвращение царя и крупных помещиков». В социальном плане «необходимо явно выраженное положительное отношение к введению в будущем единоличного хозяйства, особенно в деревне». В качестве религиозной программы требовалось обещание «свободы вероисповедания любой религии» и «защиты религиозных обрядов». Кроме того, отмечалось, что «впредь нельзя говорить о Востоке как о „колонии“ Германии или Европы»[26].
Ознакомительная версия. Доступно 15 страниц из 71
