Мы тесно обступили его, чтобы лучше слышать. Эдди, нахмурившись, смотрел на окно.
– В этой камере держали юного принца и принцессу, – печально продолжал мистер Старке. – Это случилось в начале пятнадцатого века. Здесь, в тесной клетке, томились Эдуард и Сюзанна Йоркские. – Он взмахнул красным флажком, и мы обвели взглядами круглую комнату. – Представьте себе двух детей, увезенных из родного дома и запертых в промозглой камере на верхушке башни… – Мистер Старке говорил почти шепотом.
Мне вдруг стало холодно. Я застегнула куртку, а Эдди засунул руки поглубже в карманы джинсов. Его глаза расширились от страха, он боязливо обводил взглядом унылую комнату.
– Но принц и принцесса не долго пробыли здесь, – Мистер Старке опустил флажок. – В первую же ночь, когда они заснули, в башню поднялся лорд верховный палач со своими подручными. Им было приказано задушить обоих детей, чтобы ни принц, ни принцесса никогда не взошли на трон.
Мистер Старке закрыл глаза и склонил голову. В комнате повисла тягостная тишина. Никто не шевелился. Все стояли молча. Только ветер завывал в крохотном окне над нашими головами. Я зажмурилась и попыталась представить себе двух детей – мальчика и девочку. Испуганных и одиноких. Пытающихся заснуть среди холодных серых камней. Но вдруг дверь распахивается, и в камеру вливаются незнакомые люди. Не говоря ни слова, они принимаются душить принца и принцессу.
Прямо здесь, в этой комнате. На том же месте, где сейчас стою я…
Я открыла глаза. Эдди встревоженно смотрел на меня.
– И вправду страшно… – еле выговорил он.
– Еще бы! – усмехнулась я.
Мистер Старке продолжил рассказ. Неожиданно я выронила фотоаппарат, и он с грохотом упал на каменный пол. Я поспешно наклонилась, чтобы его поднять.
– Эдди, объектив разбился! – воскликнула я.
– Тс-с-с! Я хочу послушать, что говорит мистер Старке про принца и принцессу! – перебил меня брат.
– Но мой фотоаппарат… – Я встряхнула его – сама не знаю зачем. Как будто надеялась таким способом починить разбитый объектив.
– Что он сказал? Ты слышала? – насторожился Эдди.
Я покачала головой:
– Прости, я прослушала.
Мы подошли к низкой койке, придвинутой к стене. Рядом стоял трехногий деревянный табурет. Больше в камере ничего не было.
Неужели принц и принцесса и вправду сидели здесь? Может быть, они вставали на койку и пытались дотянуться до окна?
О чем они говорили? Гадали, что с ними будет дальше? Или мечтали о том, что станут делать, оказавшись на свободе и вернувшись домой?
Как все это печально и страшно!
Я подошла к койке и потрогала ее ладонью. Койка была жесткой. На стене виднелись какие-то черные отметины. Буквы? Неужели принц или принцесса успели что-то написать?
Я подошла поближе и прищурилась, разглядывая отметины. Нет, это не буквы – просто трещины на каменной поверхности.
– Идем, Сью! – Эдди потянул меня за рукав.
– Сейчас!
Я снова провела ладонью по койке. Какое твердое, бугристое, неудобное ложе!
Запрокинув голову, я посмотрела на окно. В комнате потемнело, словно наступила ночь.
Каменные стены вдруг сомкнулись, обступили меня. Мне казалось, что я заперта в темном, холодном, страшном чулане. Стены наваливались со всех сторон, грозили обрушиться, задушить.
Может, то же казалось и принцу с принцессой? Наверное, я испытала тот же ужас, который мучал их пятьсот лет назад.
Тяжело вздохнув, я обернулась к Эдди.
– Пойдем отсюда. – Голос у меня дрожал. – Здесь слишком страшно… и грустно.
Мы направились к лестнице и вдруг застыли, одновременно вскрикнув.
Мистер Старке и туристы исчезли.
– Где же все? – пронзительно закричал Эдди. – Нас бросили!
– Должно быть, они уже спускаются по лестнице, – успокоила я брата и подтолкнула его к ступенькам. – Идем скорее.
Но Эдди прижался ко мне.
– Ты первая, – тихо сказал он.
– Что, трусишь? – Я усмехнулась. – Вспомнил, что мы в башне Ужаса?
Не знаю, почему мне так нравилось поддразнивать брата. Я же понимала, как он напуган. Мне и самой было не по себе. Но я ничего не могла с собой поделать. Как я уже говорила, я люблю дразнить Эдди.
Я первой направилась к винтовой лестнице. Ступени казались еще темнее и круче, чем прежде.
– Почему ничего не слышно? – спросил Эдди. – Почему все ушли так быстро?
– Уже поздно, – предположила я. – Наверное, мистер Старке всех поторопил, чтобы поскорее сесть в автобус и вернуться в отель. Кажется, башня закрывается в пять часов.
Я взглянула на часы – было уже двадцать минут шестого.
– Скорее! – взмолился Эдди. – Не хватало еще, чтобы нас заперли в этой жуткой башне!
– Это верно, – согласилась я.
Щурясь в темноте, я начала спускаться. Подошвы кроссовок скользили по гладким камням. Мне опять пришлось держаться одной рукой за стену, чтобы не потерять равновесие.
– Где же они? – беспокойно допытывался Эдди. – Почему не слышно ни голосов, ни шагов?
Чем ниже мы спускались, тем становилось холоднее. С нижней площадки в башню проникал тускло-желтый свет.
Я задела рукой что-то мягкое и липкое. Паутина! Фу, гадость!
У меня за спиной часто задышал Эдди.
– Автобус подождет, – успокоила я брата. – Не волнуйся. Мистер Старке ни за что не уедет без нас.
– Есть там кто-нибудь? – вдруг закричал Эдди. – Кто-нибудь слышит меня?
Его пронзительный крик повторило гулкое эхо. Но ответа мы так и не дождались.
– Где же стражники? – снова допытывался брат.
– Эдди, не надо так нервничать. Уже поздно. Вероятно, стражники разошлись по домам. А мистер Старке ждет нас внизу. Иначе и быть не может!
Мы шагнули на маленькую освещенную площадку – ту самую, где видели тесную камеру за железной решеткой.
– Не останавливайся, – взмолился Эдди, тяжело дыша. – Идем вниз, Сью. Скорее!
Я положила руку ему на плечо, чтобы немного успокоить, и ласково сказала:
6
– Эдди, все будет в порядке. Мы уже почти спустились.
– Смотри! – вдруг перебил меня брат, указывая в сторону.
Я сразу поняла, что его встревожило. Вниз вели две лестницы – одна слева от камеры, вторая справа.
– Как странно! – Я перевела взгляд с одной лестницы на другую. – Не припоминаю, чтобы здесь была вторая лестница…
