Он почувствовал, как клещи захватили большой палец другой ноги. Нарцисс бросил на узника взгляд, полный ядовитого презрения, и вышел из пыточной, услышав на выходе, как под железными клещами Анка снова треснула кость.
Солнце уже садилось, когда Септимий поднялся по лестнице в покои своего хозяина. Отирая руки о чистую полоску ткани, отодранную от туники Музы, он вошел в небольшой триклиний над пыточной. Нарцисс сидел один на простом деревянном табурете у столика. Перед ним стояли глиняная чаша и пустое блюдо с остатками еды, за которой советник отлучился на соседний рынок, притомившись слушать вопли и стенания, раздававшиеся снизу.
– Он готов говорить.
– Да неужто? А я уж было разуверился в Анке…
– Анк старался на славу, отец. Так что дело не в нем, а в Музе. Он действительно оказался человеком упорным.
– Человеком, говоришь? – рассеянно усмехнулся Нарцисс. – Ладно, хорошо. Если его удастся перековать, то значит, нами будет вовремя сделано полезное вложение.
– А если нет?
– Тогда он станет очередной потерей в схватке между мной и этим ублюдком Палласом. Будем надеяться, что Музу удастся убедить встать на нужную сторону. Идем.
Нарцисс повел своего сына вниз, в расположение подвалов под надежным домом, и спустился по лестнице в каземат, где его дожидался Анк вместе со своей жертвой. Здесь Нарцисс отвел взгляд от кровавых культей, в которые превратились ноги Музы, и сердито бросил:
– Сейчас же прекратить это безобразие!
Анк строптиво поджал губы, но повиновался и, протянув руку к окровавленным лохмотьям – то, чем стала туника Музы, – как мог прикрыл ему ноги. Когда он управился, к столу осторожно подошел Нарцисс, стараясь по пути не замечать кровавых ошметков плоти и лоскутов кожи. Впору было приуныть. Муза, этот дрожащий всем телом калека, незряче пялящийся в потолок, вряд ли теперь подлежал спасению и перековке. Переусердствовали. Нагибаясь к нему, Нарцисс заслышал лишь бессвязные, полушепотом, молитвы.
– Мне сказали, ты готов к разговору.
Казалось, Муза его не замечает. Тогда Нарцисс подался ближе и, аккуратно взяв пятерней за скулы, повернул его лицо к себе так, чтобы их глаза встретились.
– Муза, мне нужны ответы на мои вопросы. Ты готов?
Какое-то время узник смотрел расширенными глазами, ничего не понимая, но затем в глаза его вернулась осмысленность. Он сосредоточился и кивнул, глотнув пересохшим горлом.
– Да.
– Так-то лучше, – улыбнулся Нарцисс. – Сегодня утром ты чуть свет отправился из дворца в некий дом на Авентине.
– Это было… всего нынче утром?
– Да, – терпеливо кивнул Нарцисс. – Туда за тобой последовал и Септимий. Бо́льшую часть времени ты его не замечал – в этот раз. – Он оглянулся на своего соглядатая-сына, который из приличия напустил на себя смущенный вид. – И хотя ты, Муза, предпринял все обычные меры предосторожности – перемены темпа, лисьи петли, – Септимий от тебя не отстал и видел, как ты зашел в дом сенатора Веспасиана. Но, насколько мне известно, этот добрый человек последние месяцы проживает на своей вилле в Стабиях. Ходят слухи, что у него, увы, не все гладко в супружеской жизни… Так что же, причиной твоего визита была тайная встреча с его женой Флавией? Отвечай, да или нет?
Муза не сразу, мученически сверкнув глазами, кивнул.
– Скажи на милость… Уж не в подражание ли своему хозяину ты дерзнул заправлять свой плебейский отросток патрицианке, которая несоизмеримо выше тебя по общественному статусу?
Анк скабрезно хмыкнул, но под гневным взглядом царедворца умолк и занялся полосканием своих инструментов в тазике с розовой от крови водой. Нарцисс вернулся вниманием к простертому на столе узнику.
– Так что за дело было у тебя к Флавии?
– Послание от… от Палласа.
– Ага. И что ж за послание?
– Хозяин просил ее о поддержке… когда трон перейдет к Нерону.
– Я бы вместо «когда» лучше употребил «если». Твой хозяин тешит себя глупыми надеждами, если полагается на поддержку Флавии и ее окружения. Вопреки той личине, что эта женщина исправно являет публике, на деле она ревностная республиканка, которая скорее пожрет своих детей, чем поддержит твоего злокозненного аспида-хозяина. Прекрасная Флавия – большая мастерица вытягивать на свет изменников, готовя их к участию в заговоре против императора, при этом не подозревая, что я слежу за каждым ее шагом.
Он сделал паузу и вкрадчиво погладил Музу по щеке:
– А скажи мне, что Паллас сулил Флавии за ее поддержку?
– Повышение… для ее мужа. Когда Нерон придет к власти.
– Император-поэт и урожденный воин… Сомневаюсь, что они найдут общий язык. Кроме того, Веспасиан склонен преследовать свою удачу в этом мире. Этот человек во многом достоин восхищения, но и амбиций здесь тоже немалая толика. За ним необходимо будет присматривать, и на это у меня есть превосходный кандидат. Не родился еще человек, который не подпал бы под обаяние юного Цена. Дорогой мой Муза, я боюсь, что твой визит в дом Веспасиана был напрасной и даже пагубной потерей времени. Твой хозяин Паллас подверг тебя риску ни за что ни про что. Это он из каприза, свойственного чванливым самодурам, обрек тебя на истязание. Всю вину за то, что ты сегодня перенес, следует повесить на него. На его непродуманные поступки. Неужто ты сам этого не видишь?
Нарцисс не сводил пытливого взгляда с лица узника, выискивая малейший признак того, что его слова заронят в этого человека семя сомнения. Дела с Флавией были не более чем уловкой. Нужно было найти трещинку, зазор в оболочке противника, чтобы вскрыть ее, а вместе с тем и секреты, которые необходимо вызнать.
Лицо Музы внезапно сморщилось от нового приступа муки, теперь уже внутренней. Он заскрипел зубами. Императорский секретарь окинул его покровительственным взглядом, терпеливо выжидая, когда боль более-менее уляжется и можно будет возобновить натиск.
– Муза, дорогой, да ведь Паллас тебя просто использует. Как вещь, как бесполезный инструмент, который можно будет тут же выбросить, едва лишь забрезжит шанс удостоиться благоволения Флавии. Вдумайся. Ты ведь хороший человек, я вижу это. И опытности у тебя ничуть не меньше, чем у лучших моих поверенных… Рядом со мной, когда ты выздоровеешь, тебе найдется место. Клянусь. Служи мне и будешь за это пользоваться должным уважением – и, разумеется, получать достойное вознаграждение. – Он легонько похлопал Музу по щеке. – Ты, надеюсь, понимаешь?
Пленник поглядел распахнутыми глазами, и с края глаза у него бисеринкой скатилась слеза. Сглотнув, он бессильно кивнул.
– Будет, будет тебе, – мягко утешил Нарцисс. – Я рад твоему благоразумию. И сердце болит за то, что с тобой произошло. После нашего разговора я велю поместить тебя в уютную комнату прямо здесь, в моем доме, и раны твои заврачуют. А когда ты поправишься окончательно, то мы поговорим о том, какое место тебе подобрать в иерархии моих людей.
