– Точно.
– Так вот, уличная армия – его детище.
– Много лет назад, когда я еще учился в университете, Бейтс, тогда уже почтенный сквайр, навестил меня и заронил в мою голову идею создания «неофициальных сил полиции». Чтобы «приставить лондонских уличных бродяг к благому делу», как он выразился.
– Полагаю, что так, – согласился Холмс.
– Что ж, – сменил я тему, – ваше возвращение домой порадует миссис Хадсон.
– Несомненно.
– Да и бедного Лестрейда, который из-за вашей пропажи рискует угодить в Хэнуэллскую лечебницу для душевнобольных.
– Ха! – засмеялся Холмс, хлопнув ладонью по камину. – Уж поверьте, такой удачи я не ожидал.
– Серьезно, Холмс! – усмехнулся я. – Вы порой прескверно себя ведете с этим беднягой.
– Пф-ф! – он пренебрежительно махнул рукой. – Завтра приглашу его позавтракать на Бейкер-стрит.
Холмс бросил взгляд на каминные часы и повернулся к двери. Водрузив смятую извозчичью кепку обратно на голову и засунув под мышку стек, он сказал:
– А что делаете завтра утром вы, Уотсон? Полагаю, новая загадка Лестрейда будет интересна нам обоим.
– Да оттуда, друг мой, – улыбнулся он, – что они почти всегда интересны, не так ли?
Я пожелал сыщику доброй ночи, и он исчез в морозной лондонской ночи.
Глава третья
Поздним утром следующего дня я прибыл на Бейкер-стрит и обнаружил, что Лестрейда еще нет. Холмс, не переодевший домашнего халата, сидел на кушетке среди кипы скомканных утренних газет, будто птица, взгромоздившаяся на бумажное гнездо.
– Доброе утро, Холмс.
– Уотсон! – воскликнул он, вставая с кушетки. – Воплощенная пунктуальность, как и всегда. Без сомнения, военное прошлое дает о себе знать.
– Так точно.
Холмс выглянул в окно.
– Наш общий друг Лестрейд скоро прибудет. Уже доставили телеграмму. Ответ на мое приглашение. Ага, вот и он!
Будто по сигналу, зазвонил дверной звонок, и мы услышали, как миссис Хадсон впускает в дом инспектора.
Немногим позже он сам вошел в гостиную и в расстройстве кое-как пристроил шляпу с пальто на вешалку.
– Мистер Холмс! – вскрикнул он, будто под пыткой. – Вы коварный и жестокий шельмец. Что вам стоило предупредить меня или доктора Уотсона? Почему бы вам не поступать так каждый раз, как захочется исчезнуть?
Холмс изобразил сожаление и ехидно улыбнулся:
– Право, инспектор, я раскаиваюсь. Однако не поверю, будто единственная цель вашего визита – напомнить мне, что в старом добром Лондоне у преступников не бывает выходных. Чем могу быть полезен?
Лестрейд сел и сделал глубокий вдох.
– Вам должно быть известно, мистер Холмс, что Скотленд-Ярд недавно переехал в Вестминстер.
– Конечно.
– Так вот, в общем и целом мы справляемся с ожидаемым ростом мелких беспорядков и преступлений.
– Я в этом не сомневался.
– И все же попадаются дела настолько запутанные и причудливые, что даже наши лучшие умы не в состоянии их раскрыть.
Холмс забрался с ногами на кресло, подтянул колени к груди и расположил голову на сцепленных пальцах. Не поднимая взгляда, он сказал приглушенным голосом:
– Прошу, инспектор, расскажите, чт́о вам известно.
Лестрейд принялся расхаживать перед камином.
– Мистер Холмс, – выдохнул он, – я знаю, вы всегда мечтали расследовать идеальное «преступление в закрытой комнате»[6]и были к этому чертовски близки в восемьдесят третьем, когда распутывали дело мисс Элен Стоунер о пестрой ленте – индийской болотной гадюке. А ранее – подозрительный случай с субъектом, который настолько боялся за свою жизнь, что держал при себе личного врача. Как бишь его?
– Блессингтон, – сказал я.
– О да, спасибо, доктор Уотсон. Блессингтон[7].
Холмс кивнул и жестом попросил продолжать.
– Мистер Холмс, я сдаюсь. Ваше идеальное «преступление в закрытой комнате» свершилось посреди чистого поля и припорошено нетронутым, свежевыпавшим снегом.
Тут Холмс резко выпрямился и, как мне показалось, жадно сглотнул слюну. (Следует признать, что, несмотря на серьезность разговора, я еле сдержал смешок.)
Раздался стук в дверь, и вошла миссис Хадсон с большим подносом, а мы с Лестрейдом освободили для него место на столе.
– Пожалуйста, инспектор, продолжайте, – взмолился Холмс.
– Вам известно о тюрьме ее величества Уормвуд-Скрабс в Хаммерсмите, недалеко от Шепердс-Буша?
– Да, – ответил Холмс. – Хотя я там ни разу не бывал. Она выстроена силами арестантов в соответствии с проектом сэра Эдмунда Дю Кейна. Строительство должно быть закончено в следующем году, однако там уже содержатся сотни заключенных.
– Да, мистер Холмс, та самая. – Лестрейда как будто изумила осведомленность моего друга.
Здесь следует пояснить читателю, что сам я бывал в тюрьме Уормвуд-Скрабс дважды, когда заключенным требовались услуги врача. Поведав об этом, я попросил Лестрейда продолжать.
– Так вот, доктор, раз вы бывали там, то должны помнить, что здание тюрьмы окружено лесом и пустырями, протянувшимися на значительное расстояние.
Я кивнул.
– Это произошло четыре ночи назад, накануне Хеллоуина. Если быть точным, ближе к утру. Лесоруб и его шестилетняя дочь, живущие к юго-западу от тюрьмы, нашли обезглавленное тело, одетое в форму тюремного охранника. Оно лежало посреди чистого поля, ограниченного густым лесом с запада, проездом Вуд-лейн с востока и фермами Уормхолт и Олд-Оук с юга. Не меньше пятидесяти метров открытого пространства в любую сторону, куда ни посмотри. Следы покойника свидетельствовали, что пришел он из тюрьмы. По утверждениям местных констеблей, вблизи от тела обнаружены только три цепочки следов. Одна оставлена мертвецом, две другие – лесорубом, который первым подошел к месту преступления, чтобы получше рассмотреть находку, и его санями.
Тут Холмс улучил момент и спросил:
– Как звали лесоруба, инспектор?
– Мистер Уильям Холлис. Этот самый Холлис показал, что, когда он приблизился к месту происшествия, у трупа из обрубка шеи еще шел пар.
