Господин де Монтрёй родился в 1715 году, и ему было 48 лет. А женат он был на Мадлен Массон де Плиссэ. Она была на шесть лет младше, но при этом выглядела гораздо более властной и энергичной. Да и не просто выглядела, она таковой была. Дело в том, что она происходила из семьи, которая сколотила приличное состояние. Короче говоря, господин де Монтрёй председательствовал в налоговой палате, но дома не имел никаких прав. Его жена решала все единолично и бесповоротно, а муж, ничего не желавший, кроме спокойствия, со всем соглашался.
Естественно, по уровню знатности семейство де Монтрёй ни в какое сравнение не шло с «кланом» де Садов, но их финансовое положение отличалось особой прочностью.
Со своей стороны, родители Рене-Пелажи повстречались с родителями Донасьена и тоже остались довольны, ведь семейство де Садов по своей родословной считалось безупречным. А вот семейство де Монтрёй о родственной связи с королевским домом не смело и мечтать.
Кстати говоря, Рене-Пелажи была старшей дочерью, а еще у нее было два брата и сестра. Внешне потенциальная невеста была не так уж и хороша, или, по крайней мере, она не казалась красивой на первый взгляд, но зато причитавшаяся ей доля наследства составляла свыше 200 000 ливров, и 160 000 ливров шло за ней в качестве приданого. Для сравнения: сам маркиз де Сад после смерти отца мог рассчитывать на получение годового дохода «всего» в 40 000 ливров.
Рене-Пелажи Кордье де Лонэ де Монтрёй была высокой брюнеткой с темными глазами, но черты ее лица не вызывали большого вдохновения. А вот младшая сестра Анн-Проспер[3]разительно от нее отличалась, как внешне, так и по характеру: она была светловолосая, с голубыми глазами, значительно более живая и даже фривольная в своем поведении.
Излишняя скромность и заниженный уровень самооценки имели для Рене-Пелажи роковые последствия. Как потом выяснится, первому же, кто заставил забиться ее сердце, она пошла навстречу, и не просто пошла, а отдалась ему всей душой и телом, без малейшего сопротивления и без оглядки.
Анн-Проспер, младшей сестре недавно исполнилось шестнадцать, а это был как раз тот возраст, когда из ребенка начинает расцветать женщина, какиз бутона — цветок. Впрочем, нет, не так: Анн-Проспер уже была цветком, причем гораздо более красивым, чем ее старшая сестра. При этом в ней чувствовалась некая чрезмерная восторженность, склонность создавать себе героя для обожания, и по всему было видно, что она совсем не прочь пофлиртовать со своим потенциальным родственником.
Принято считать, что незадолго до женитьбы маркиз де Сад предпринял попытку изменить брачный контракт с тем, чтобы жениться на младшей сестре, отдавая ей предпочтение перед более холодной и флегматичной Рене-Пелажи. Как говорится, не факт, но то, что он увлекся молодой и непосредственной Анн-Проспер — это точно. Рене-Пелажи страдала, но не обнаруживала своих чувств. Она вообще никогда и ни на что не жаловалась…
А тем временем между двумя семьями было решено, что маркиз де Сад женится на Рене-Пелажи, и нашему герою ничего не оставалось, как уступить воле старших.
В результате 17 мая 1763 года в парижской церкви Сен-Рош, что на улице Сент-Оноре, с благословения короля королевы было совершено бракосочетание между маркизом де Садом и Рене-Пелажи Кордье де Лонэ де Монтрёй. Ему было 22 года, а ей — 23.
Церковь Сен-Рош была выбрана неслучайно. Ее построили во времена царствования Людовика XIV, и расположена она была в непосредственной близости от королевского дворца, что по всем признакам соответствовало подходящему месту для аристократического бракосочетания.
Церковь Сен-Рош в Париже. Современный вид
Незадолго до свадьбы граф де Сад так представил невесту в письме к одной из своих сестер:
«Она хорошо сложена, грудь очень красива, руки и плечи белые. Ничего шокирующего, но прекрасный характер».
Сказано грубовато, но верно, ибо взамен какой-то особой красоты Рене-Пелажи принесла мужу свое доброе сердце, полное им одним. Ну и большое состояние, конечно же.
Тем не менее приходится констатировать, что это был нежеланный брак — результат принуждения.
Брачный контракт подписали двумя днями раньше в городском доме семейства де Монтрёй на улице Нёв дю Люксембург, близ дворца де Конде и мест, где маркиз де Сад провел свое детство.
Согласно этому контракту на семейство де Монтрёй возлагалась обязанность строить для молодых дом в Эшоффуре (Нижняя Нормандия), а также в Париже. Граф де Сад передавал сыну недвижимость в Лакосте, Мазане и Сомане. Однако воспользоваться этой недвижимостью Донасьен не мог, так как в Сомане проживал его дядя, аббат де Сад. Не были свободны и другие объекты. В равной степени не было и денег. В результате очень скоро начались споры относительно вклада графа в финансовое содержание своего сына. Грубо говоря, молодой человек был уверен, что «любимый папочка» ему должен.
«ДЕЛО ЖАННЫ ТЕСТАР». ПЕРВЫЙ АРЕСТ
Всего через пять месяцев после свадьбы браку был нанесен первый удар: Рене-Пелажи де Сад вдруг получила известие об аресте своего мужа. Произошло это в Париже 29 октября 1763 года. Отметим, что сделано все было по приказу короля, и маркиза заточили в башню Венсеннского замка. Почему? На основании жалобы некоей Жанны Тестар (Testard).
19 октября 1763 года эта самая 20-летняя Жанна Тестар покинула дом маркиза де Сада в девять часов утра и отправились прямо в полицию для дачи показаний.
Там она заявила, что три недели назад познакомилась с некоей женщиной по имени Рамо (Rameau), так сказать, «дамой света», жившей на улице Монмартр, и та предложила ей провести время с одним неизвестным господином, который был готов заплатить за это несколько луидоров.
Текст ее заявления, кстати, был найден в октябре 1963 года Жаном Пумаредом и передан для опубликования биографу маркиза де Сада Жильберу Лели. Вот он:
«За два луидора ее отвезли в район улицы Муффетар (Mouffetard) <…> в небольшой дом, с воротами, выкрашенными желтой краской <…> После прибытия ее провели в комнату на втором этаже, а потом хозяин отправил своего слугу на первый этаж, а сам закрыл дверь на ключ и на засов. Он спросил ее, верит ли она в Бога, в Иисуса Христа и в Деву Марию, на что она ответила, что верит и придерживается христианской религии, в которой она выросла. На это „человек“ ответил оскорблениями и ужасными кощунствами, сказав, что никакого Бога нет, и что его существованию нет доказательств того <…>
К этому он добавил, что у него была связь с девушкой, и что он взял две облатки[4], положил их в ее половые органы и сказал: „Если ты, Бог, существуешь, накажи меня“ <…>
