Когда отец начинал называть Вовку Владимиром, это ничего хорошего не сулило. Как минимум — неделя без карманных денег. А может, и больше. Вовка начал психовать.
— Не надо мне ничего устраивать. Приду домой и всё расскажу. Вы с мамой меня скоро вообще только в магазин напротив дома отпускать будете.
Иванов понял, что толку от такого разговора мало.
— Ну-ка дай телефон. — Иван Иванович протянул руку. — Как отца зовут?
— Сергей Иванович.
— Алло, Сергей Иванович? Это старший лейтенант милиции Иванов. Ваш сын действительно искал лошадь, а я ему помог.
— Знаете что, лейтенант! Кто вас просил этим заниматься? Надо было парня домой отправить, а не потворствовать юношеским заскокам. С сыном я сам разберусь, а вот с вами начальство разберётся, и очень скоро. Я этого так не оставлю.
Иванов неожиданно вспылил:
— Да вашему сыну надо благодарность приказом по семье объявить, а вы — разберусь! Не увлекайтесь разборками-то.
Вовкин отец сбавил тон.
— Хорошо, где вы находитесь?
— Нам примерно полчаса надо, чтобы вернуться к входу в парк.
— Идите туда, я сейчас подъеду.
Иван Иванович, поглядев на поникшего Вовку, взял лошадь под уздцы.
— Пошли, красотка. И ты тоже, Володя. Здесь больше делать нечего.
Они двинулись по тёмной аллее назад к метро. Лошадь время от времени пыталась ухватить листья с веток деревьев, нависающих над дорогой. Иногда ей это удавалось, и она с довольным видом начинала жевать. Луна скрылась за облаками, и заморосил дождь, кончившийся, когда Иван Иванович и Вовка подходили к месту встречи. Сергей Иванович уже ждал их, нетерпеливо прохаживаясь взад-вперёд возле ворот парка.
Старший лейтенант с Вовкиным отцом отошли в сторону. После короткой, но бурной беседы Иван Иванович махнул рукой, козырнул и быстрым шагом направился к метро.
— Владимир, я жду от тебя объяснений, — строго произнёс отец.
Вовка вздохнул и пустился в повествование.
— Ну ты и отчебучил, — только и смог произнести отец. — И чего ты собираешься с этой клячей делать?
— Не знаю, — Вовка пожал плечами.
— «Не знаю», — передразнил отец. — А кто знает?
Внезапно Вовку осенило:
— Пап, давай позвоним Николаю Петровичу. Он же говорил, у него дочка конным спортом занимается.
— Ага, ты сам-то понял, что сказал? Зачем им эти заморочки? Лично я звонить не собираюсь.
— Тогда я сам позвоню, — упёрся Вовка, — не бросать же лошадь здесь.
Сергей Иванович, произнеся вполголоса слова, которые сын редко от него слышал, достал телефон.
— Николай? Извини, ради Бога, что звоню в такое время. Тут вот какое дело. Даю трубку сыну, он сейчас тебе всё расскажет подробно.
Николай Петрович, не перебивая, выслушал Вовку. Потом попросил несколько минут подождать и через некоторое время сказал:
— Ладно, мы сейчас приедем.
Отец и сын ждали молча, а лошадь всё это время стояла с понурым видом, даже не пытаясь вырваться. Иногда она пробовала залезть к Вовке в карман, несильно толкая его при этом лбом в плечо.
Наконец подъехал «лексус» Николая Петровича, и из него выскочила его дочь Марина, девятнадцатилетняя девушка. Родитель Марины вышел вместе с ней, пожал руку Вовке и его отцу и сел обратно в машину, пробормотав под нос: «Нашла опять приключений на свою… с этими лошадьми».
— Здрасьте, Сергей Иванович. Вовка, привет! Ой какая лошадка прикольная! Вы где её взяли?
Вовка, скрипнув зубами, в третий раз начал историю с начала.
— Ничего себе! — воскликнула Марина, когда он закончил рассказ. — Я этих покатушниц терпеть не могу. Гробят лошадей на асфальте. А кто девчонке руку сломал, я тоже догадываюсь. Может, и ошибаюсь, конечно, но ты послушай, кого я имею в виду. Полезно будет на будущее. Есть у нас тут коллектив полоумных. Они себя называют «новыми революционерами». Объявили всемирную лошадиную революцию. Самое смешное знаешь в чём? У добрых двух третей этих горе-революционеров никогда не было своей лошади. Но учить пытаются людей, которые в седле чуть ли не с пелёнок. Крыша у них поехала на том, что все конники, которые на уздечках ездят, садисты законченные. Бред полный, но те, кто в лошадях не понимают ничего, ведутся активно. В семье конной, конечно, не без урода, но зачем всех-то под одну гребёнку? Беда ещё в том, что дурачки отдельные под их влиянием взяли и одним махом всю амуницию с лошади скинули. Дескать, давай будем свободными. А то, что лошадь весит полтонны и такие авантюры плохо кончиться могут, в голову не приходило. В итоге кому-то руку сломали, а кто-то копытом по башке заработал. Я кучу народу знаю, кто лошадей всяким штукам учит — садиться, кланяться, мячики носить, разные элементы выполнять. Это в конном мире альтернативными методами называется. Да, они уздечек не надевают, у них другая экипировка. Так к этому годами идут. Но они нормальные люди, никого огульно в садисты не записывают. Мы общаемся, даже дружим. Я вон под их влиянием тоже с лошадью играю иногда. Эти же анархисты абсолютно невменяемые. Ездят втихаря по конюшням и на соревнования. К нам-то в клуб не лезут, у нас охрана хорошая, а другим нервы портят регулярно. Конников фоткают, а потом фотографии в Интернете размещают с похабными комментариями. Бывает, и амуницию портят. Типа, нет уздечки — облегчил лошадке жизнь на некоторое время. А то, что амуниция денег стоит, и немалых, не задумываются. Но это ещё что! Не так давно умерла Елена Петушкова, легенда и слава нашего конного спорта. Олимпийская чемпионка, чемпионка мира. Так эти уроды на своём сайте праздник объявили по этому поводу. Устроили виртуальные пляски на гробах. Дескать, слава Богу, главная садистка умерла, туда ей и дорога. Ну скажи, нормальные люди так поступают? Словом, эти придурки как раз покатушников и дубасят, если видят, что те за себя постоять не могут. Хотя тут я с ними солидарна. У самой иногда руки чешутся, как увижу в городе девчонок покатушных на таких лошадях, как эта, или ещё ужасней. Ой совсем я заболталась. Доча, иди сюда.
Марина вынула из кармана кусок сахара и протянула кобыле. Та, деликатно обнюхав ладонь, аккуратно взяла угощение. Марина дала второй кусок Вовке:
— На, угости её.
Вовка с опаской протянул сахар. Лошадь взяла кусок, вобрав при этом и Вовкины пальцы. Но он совсем не испугался, потому что это было очень смешно и щекотно.
— Почему ты её дочей назвала? — полюбопытствовал Вовка.
— А у нас, конников, так принято лошадей ласково звать. Сына или доча. Это — кобыла, потому и доча. Так, её расседлать надо, — сказала Марина. — Я тут взяла из дома недоуздок, сегодня купила для своей лошади.
Марина достала из машины незнакомую Вовке вещь, немного похожую на уздечку, только с широкими прочными ремнями и крепкими даже на вид пряжками, и без поводьев.
