— Как, даже во множественном числе?
— Именно. И вот первый: мы немедленно едем на танцевальный бал в Дом отдыха киноактера.
Я временно потеряла дар речи. Дом отдыха киноактера, располагавшийся в закрытой зоне километрах в двадцати от нашего пансионата, охранялся не хуже Монетного двора, и проникнуть туда на танцы было практически невозможно. Ай да Вадим! Кажется, я познакомилась с выдающейся личностью.
— Я вижу, вы совсем готовы? Тогда вперед, очаровательная принцесса. Экипаж уже подан.
Обещанным экипажем оказался новенький «Форд-Эскорт» сверхэлегантного синего цвета.
Вадим распахнул дверцу и заботливо усадил меня.
— А как же цветы? — спохватилась я. — Они завянут.
Вадим улыбнулся и раскрыл плоский чемоданчик, лежавший на заднем сиденье. Это оказался специальный контейнер для цветов, с углублением, заполненным водой, и мягким прижимом, чтобы стебли не ломались. От полноты чувств я могла только вздохнуть. Похоже, начинается сладкая жизнь! Как в голливудском фильме.
* * *
— Приехали, — сказал водитель.
Я протянула парню деньги:
— Спасибо, выручили.
— Не за что, — усмехнулся он и, дав задний ход, быстро выехал из дворика на улицу.
Я вбежала в подъезд и бросилась к двери Каринкиной квартиры. Какое счастье, что она живет на первом этаже. В этом старом доме лифт не работал, по-моему, со дня его установки.
Испустив отчаянный вопль:
— Открывай! — я забарабанила в дверь кулаком, другой рукой нажимая кнопку звонка. Вот радость-то соседям Карины!
За дверью было тихо. Тут я вспомнила, что свет в ее окне не горел. Может, уснула наконец? А я тут грохочу и ору на весь дом. Нет, я же просто клиническая идиотка, не спросила, из какой квартиры Каринкина соседка, теперь и узнать не у кого, что там происходит. Если Кара заснула, я рискую до утра тут проторчать. Придется вопить.
Ну, я и завопила:
— Карина, это я, Мила! Открой! — И изо всей силы надавила на кнопку.
Через несколько минут за дверью послышались осторожные шаги и кто-то испуганно спросил:
— Кто там?
— Я! Это я, Мила!
— Кто-о?!
— Да я, Люда Мотылева! Каринка, открывай немедленно!
За дверью слабо ахнули, загремела цепочка, дверь распахнулась, и вполне, на мой взгляд, здоровая, только очень перепуганная Карина уставилась на меня:
— Милка? Что случилось?
— Как — что случилось? Ты же умираешь? — Я зачем-то заглянула Карине за плечо, словно ожидала за ее спиной узреть ее же призрак или труп.
— Мила, да что с тобой?
Ноги мои подкосились, и я привалилась к стене.
— Мне сказали, что тебе плохо…
Видимо, на какое-то время мне самой стало не очень хорошо, потому что Карина быстро шагнула вперед и поддержала меня:
— На тебе лица нет! Господи, да что же это такое?
— Сейчас, сейчас, — бормотала я, пытаясь переступить заплетающимися ногами через порог.
— Тебе плохо, Милочка?
— Да хорошо мне! — заорала я. — Это тебе плохо!
— С какой стати?
— Мне так сказали.
— Кто?
— Откуда я знаю? Какая-то твоя соседка.
— Что за бред, какая соседка?
— Она не представилась. А я не спросила!
— Милка, не ори. Пошли на кухню, я ничего не понимаю. Что за соседка, кому плохо… бред и бред!
Шипя друг на друга и толкаясь, мы втиснулись в кухню. Кара усадила меня на стул и потребовала:
— А теперь внятно и по порядку: что происходит?
— Сама не понимаю, — я закурила. — Мне сказали по телефону, что у тебя был сердечный приступ.
— У ме-ня? — заикнулась Карина.
— Да не перебивай ты каждую секунду! У тебя, у тебя, не у меня же.
— Бред, — в сотый раз повторила Карина, разводя руками.
— Теперь уж сама вижу, — огрызнулась я.
— И что же это за таинственная соседка?
— Баба какая-то, судя по голосу, молодая. Сказала, что ты была у нее, чай пила, а потом грохнулась.
— И куда же я грохнулась? — с интересом спросила Карина.
— Куда-куда, в обморок.
— Никуда я не грохалась. И ни к какой соседке чай пить не ходила. Во всяком случае, не сегодня. То есть не вчера.
— Точно?
— У меня провалов в памяти пока еще не бывало.
— Ладно, прости, не обижайся. В общем, мне все это сказали, напугали до смерти. Ты, мол, отказалась в больницу ехать.
— Ну и ну!
— Да. И просишь, чтобы я приехала к тебе. Я и помчалась.
Тут мы обе выдохлись и вновь уставились друг на друга.
— Ты чего? — спросила наконец Карина.
— Чего — «чего»?
— Что ты так смотришь?
— Никак я не смотрю, — буркнула я. — Думаю, вдруг ты и вправду сейчас брякнешься.
— Вполне могу. И от твоих диких криков, и от всей этой истории.
— Не надо, — предупредила я, — я сама уже на грани.
Мы еще немного помолчали и начали приходить в себя.
— Давай я хоть кофе сварю, — вздохнула Карина.
— Свари, пожалуй…
Кофе нас умиротворил, но ненадолго. Не допив свою чашку, я так резко отставила ее, что чуть не выплеснула гущу на стол.
— Карина!
— Что? — опять испугалась она.
— Кто же это… Кто все это подстроил-то, а? А главное, зачем?
Карина замерла с чашкой в руке, а я впервые за эту сумасшедшую ночь испугалась по-настоящему.
* * *
Как мы с Кариной сумели дождаться открытия метро — тайна, покрытая мраком. Если бы у нас были деньги, мы, конечно, немедленно помчались бы ко мне на квартиру. После первого разумного вопроса: кто и зачем так странно и гнусно нас разыграл, мы бросились звонить на АТС. Не знаю, что бы нам дало сообщение о том, с какого номера мне позвонила та мифическая «соседка», будь она неладна. Но, конечно, никакого номера нам и не назвали. Сказали, что звонок был либо из автомата, либо с мобильного телефона.
Мой же номер вначале был упорно занят, а потом телефон и вовсе перестал отзываться.
— Вот же дела творятся, — бормотала Карина, ворочаясь на постели, куда я заставила ее вернуться. — Вдруг там твоего Вадима уже убили? Ворвались трое в масках и ку-ку ему сделали. Черт знает что!
— Троих бы он раскидал одной левой, — возразила я, хотя сама от страха места себе не находила.
