— За каким еще Алешкой? А, вспомнил, это сын твоей Карины. А почему за ним ты поедешь, а не ее мама или свекровь?
Нет, ну что за безобразие! Человека среди ночи в дом впустили, обиходили, напоили кофе с валидолом, уложили на диван, чтобы он мог с комфортом выздоравливать или помирать, а он устраивает вечер вопросов и ответов. Пришлось рявкнуть:
— Да отстань ты, некогда, я перезвоню! Все, чао!
Я захлопнула дверь, заперла ее и бросилась к лифту.
* * *
В который раз возблагодарила я судьбу за то, что живу рядом с Киевским вокзалом. Правда, гораздо чаще я проклинаю место своего проживания — за адский шум, уличную толчею и полное отсутствие кислорода. Но сегодня меня спасал именно вокзал. В любое время суток там можно поймать тачку.
Еще издали увидев цепочку машин, встречающих ночной поезд, я ринулась туда, но тут слева от меня взвизгнули тормоза, и владелец голубых «Жигулей», как по заказу, любезно распахнул дверцу:
— Подвезти, красавица?
— Да, пожалуйста! — выдохнула я. — К «Новослободской». Пятидесяти рублей хватит?
— Выше крыши, — засмеялся парень. — Улица-то какая?
— Новолесная.
— Садитесь.
Я плюхнулась на сиденье и с благодарностью сказала:
— Вовремя я вас встретила.
— Это я вас за километр почуял, — засмеялся парень. — Я, между нами, скрытый телепат.
Я с улыбкой кивнула «телепату» и попыталась хоть немного успокоиться.
За окном машины мелькали пустынные ночные улицы, перемигивались желтыми глазами светофоры, сияли разноцветными огнями витрины и броские рекламные щиты. А перед моим внутренним взором проносились самые яркие эпизоды волшебного экспресс-романа с моим ночным гостем, сероглазым Вадимом.
* * *
Убедившись, что упавшая на мой нос бредовая записка явно не любовного содержания, я нисколько не расстроилась. Главное, потерял-то ее именно он! И у меня появился прекрасный повод наконец-то с ним познакомиться. А поскольку хорошо известно, что мальчик не может просто дружить с девочкой, от одной меня зависит, очарую ли я сероглазого брюнета до степени лирической капитуляции.
Спрятав драгоценную записку в пляжную сумку, я поспешила на обед.
Брюнет сидел за третьим от окна столиком и, вдумчиво изучая очередную газету, поглощал салат.
Я решила отложить знакомство до вечера. Ведь наверняка ему захочется порыбачить перед ужином. Тут-то я и подцеплю его на крючок.
После обеда я отгладила свой самый шикарный сарафан цвета персика, который идеально подходит к моим русым волосам и орехово-зеленым глазам, уложила щипцами челку а-ля «смерть женоненавистникам» и уселась на скамеечку возле корпуса караулить выход своего брюнета.
Минут через двадцать брюнет, одетый в небесно-голубые джинсы и серую рубашку, прошествовал мимо с удочками и пластиковым ведерком.
Посидев для вида еще немного, я не торопясь отправилась вслед за ним.
На этот раз он не стал переходить на другой берег. Остановившись там, где я с утра расстилала полотенце, он положил удочки и несколько минут кружил на одном месте, как будто что-то искал. Наверное, ту самую бумажку. Потом огорченно махнул рукой, поднял удочки и подошел к воде. Ну-ну, сейчас я его обрадую.
Он сидел ко мне спиной на травянистом пятачке, закинув свои удочки и углубившись в газету.
Полюбовавшись видом сине-зеленой речной глади, я легкими шагами подошла к брюнету сзади, остановилась и осторожно тронула его за плечо. Он быстро обернулся и вопросительно взглянул на меня. Я очаровательно улыбнулась и протянула ему сложенную пополам бумажку:
— Простите, это не вы утром потеряли?
Он взял записку, развернул ее, просмотрел и уставился на меня с выражением лица, которое вполне можно было определить как тихий ужас. Я даже обиделась — что это он? Я на Квазимодо не похожа, не горбатая, не одноглазая, усов нету, из носу вроде не течет… Моя рекламная улыбка сама собой угасла, и тут он резко спросил:
— Откуда это у вас?
Тон его был настолько далек от благодарного, что я вздернула брови, задрала нос и сухо сказала:
— Вы уронили это утром мне на… лицо, когда я загорала. Простите, я, кажется, мешаю вашим занятиям?
С этими словами я повернулась, чтобы уйти прочь от этого грубияна. Даже «спасибо» не сказал! Но тут грубиян вскочил на ноги и за неуловимую долю секунды изменил манеру поведения. Серые глаза его вдруг засияли такой радостью, что она даже показалась мне преувеличенной.
— Ох, простите меня, дурака, ради Бога! И огромное вам спасибо. Дело в том, что это очень важная для меня записка. Я уже отчаялся ее отыскать, и тут вы… и тут мне ее возвращает прекрасная женщина. Еще раз, еще тысячу раз спасибо и простите, пожалуйста!
Он прижимал руки к груди и умоляюще смотрел на меня. Я несколько оттаяла.
— Извинения принимаются, — сказала я.
— А благодарность? — живо спросил он.
— И благодарность.
— Меня зовут Вадим. — И он протянул мне руку.
Я подала свою, и Вадим ее не пожал, а поцеловал, чего я даже не ожидала.
— Людмила. — Я окончательно простила ему невольную резкость, и он это почувствовал, но для верности переспросил:
— Людочка, так вы правда больше не сердитесь?
— Правда.
— Так позвольте мне выразить вам благодарность не только в словесной форме.
— В какой же еще форме ее можно выразить? — засмеялась я.
— Вечером узнаете, — таинственно пообещал он. — Я удаляюсь, а вы ждите приятного сюрприза.
Он быстро собрал свои снасти, поклонился мне, как мушкетер, надел на голову воображаемую шляпу с перьями и поспешно зашагал к корпусу.
«Первый раунд: один — ноль в мою пользу!» — самодовольно подумала я.
* * *
— Дом-то который? — спросил водитель.
Я показала рукой:
— Пятнадцатый, во двор заверните, к третьему подъезду.
* * *
Вечером я, по своей собственной оценке, была неотразима. Даже сделала маникюр, а светло-зеленый брючный костюм из струящегося шелка делал меня выше и стройнее. К тому же в нем было прохладно.
Вадим возник непонятно откуда, словно материализовался из воздуха около скамейки, где я ждала обещанного сюрприза.
— А вот и я, — и перед моим лицом закачались на упругих стеблях роскошные темно-бордовые розы «Софи Лорен», мои любимые.
— О-о! — Я вдохнула их нежный обволакивающий аромат. — Вадим, вы волшебник. Это даже не сюрприз, это…
— Это просто знак внимания, а сами сюрпризы впереди.
