Он смотрит на нее откровенно похотливо, даже плотоядно. Облизывает губы, и я представляю, как моя прекрасная доченька лежит на песке в дюнах под его потным, еще не вполне созревшим телом. Сразу хочется вытолкать его взашей и никогда больше не пускать в дом.
– Вы будете только вдвоем? – спрашиваю я.
– Не-а, – мотает она головой. – Еще будут Сара, Мэтт, Люси, Роб. Как всегда.
– А где встречаетесь?
– Возле «Ди Роллос».
– А потом идете на пляж?
Она одаривает меня лицемерной улыбкой:
– А то куда же?
Провожаю их взглядом: идут чуть ли не в обнимку, бедрами трутся друг о друга. Вот его рука скользит по ее спине, и, дойдя до уличного фонаря, они целуются. Я отворачиваюсь. Вижу рядом Дейзи; она натягивает сапожки.
– Послушай, папа вовсе не хотел тебя обидеть, – говорю я, гладя ее по голове.
– Я знаю, мама. – Она пожимает плечами и быстренько набирает на мобильнике какое-то сообщение. – Пойду немного прогуляюсь. Вернусь, когда стемнеет. А насчет Эллы не беспокойся, – уже кричит через плечо, – она будет осторожна.
«Что? Будет осторожна?» Тревога змеей заползает в сердце, под ложечкой сосет. Хочется закричать в спину Дейзи, позвать ее, но она уже в конце улицы. Закрываю дверь и прислоняюсь к ней, потом иду к лестнице, кое-как поднимаюсь, вхожу в комнату Эллы. На туалетном столике полный хаос: коробочки с косметикой вперемешку с обрывками оберточной бумаги, ватными палочками, мелкими монетами, использованными автобусными билетами, пустыми банками из-под диетической колы, огарками свеч. Одежда на полу – чистая и грязная в одной куче. Школьные учебники свалены в углу. Выдвигаю ящик прикроватной тумбочки и вижу щетку для волос, а сверху полупустой блистер с пилюлями. Беру, читаю название. Микрогинон. Каждая таблетка поименована днем недели.
В голове полный хаос; пытаюсь собраться и разложить мысли по полочкам. Не получается. О чем это я… ах да, она слишком молода, образ жизни взрослого человека ей не по силам: секс, ответственность, проблемы правильного выбора, последствия. Это же минное поле. Умом понимаю, что она уже не ребенок. Ей сейчас столько же, сколько было мне, когда мы с Орлой в последний раз видели друг друга; это было в полицейском участке, обе грязные, завернутые в одеяла, обе замешаны в чем-то очень нехорошем.
Кладу пилюли обратно в ящик. Надо поговорить с Полом. Человек он более уравновешенный, чем я, у него есть навыки и опыт воспитателя, здесь мне до него далеко. Мною же движет материнский инстинкт, который подсказывает, что я должна как-то защитить своих девочек от роковых ошибок. Но в голову приходит единственный способ – запереть на ключ и не выпускать из дому; других я не знаю.
В кармане чирикает мобильник. Гляжу на экранчик: это Юан.
– Привет, Грейс. Сара не у тебя?
– Нет. Они все отправились в «Ди Роллос».
Он вздыхает:
– Плохо. После школы она еще дома не появлялась, а ей на завтра готовить историю.
– Так пойди и забери ее, хотя…
– Вот и я не знаю, стоит ли. Ну что тут такого, почему не погулять вечерком в пятницу и в субботу?
– Вспоминаешь нашу молодость?
– Ага, – смеется он.
Мы с ним часто ведем такие разговоры. И всегда они заканчиваются примерно так: вот в наше время мы не смели даже подумать о чем-нибудь этаком…
– Ну а вообще как дела? – спрашивает он.
– Как дела? – повторяю я, как эхо, и смеюсь; правда, смех получается какой-то сдавленный.
– Чего не приходила работать?
– Да ездила в Перт, к Марджи Кэмпбелл, – оправдываюсь я, закрыв глаза, чтобы не думать об Орле и о том, что она обо мне знает. – Она заказала мне картину с видом на ее родовое гнездо в Ионе.
– Здорово! – Я так и вижу, как он одобрительно кивает. – Ты у нас становишься местной знаменитостью.
– Может быть. Но, Юан… – делаю паузу, прижимаю трубку к уху плечом и складываю руки на груди. – Ты помнишь Орлу? – торопливо задаю вопрос.
– Да, а что?
В глазах закипают слезы, прижимаю к векам пальцы, жму, пока не сыплются искры.
– Она недавно звонила.
– Вот черт! – Он даже присвистывает. – И что ей было надо?
– Не знаю. Я сразу отключила мобильник, она не успела сказать. – Пытаюсь отскрести ногтем чернильное пятнышко на стене. – У нее был такой голос, что я чуть с ума не сошла. Я думала, что больше никогда о ней не услышу… что мы не пересечемся. Надеялась…
– Как думаешь, она еще будет звонить?
– Не знаю.
Слышу, он что-то говорит жене, Монике, отвернувшись от микрофона.
– Пошла на пляж, – разбираю я слова. – Ну хорошо, иди. Да.
Потом он возвращается к разговору:
– Интересно, с чего это она вдруг позвонила? Столько времени прошло.
– Двадцать четыре года минус шесть дней. Я подсчитала.
– Послушай, Грейс. Не надо. Не вороши прошлое.
– А помнишь, когда мы были маленькими? – Теперь я говорю шепотом. – Помнишь, как Орла всегда все делала по-своему и всегда ей это удавалось, помнишь?
– Как же, помню.
Несколько секунд он молчит. Интересно, уж не пытается ли он понять, о чем я сейчас думаю?
– Завтра на работу придешь?
– Да.
– Ну тогда до завтра, и… послушай, Грейс!
– Да?
– Не переживай.
Я не отвечаю. Ну как я могу не переживать?
– Грейс!
– Что?
– Мы что-нибудь придумаем. Скорей всего, она вспомнила прошлое, ей стало тоскливо, схватила трубку – и все такое… Думаю, она больше не позвонит.
Хотелось бы мне в это верить.
– Откуда у нее мой номер? Как думаешь, от Моники могла узнать?
– Моника ничего не говорила, а сказала бы обязательно. Она никогда не любила Орлу. Так что сначала спросила бы у тебя, можно давать ей твой телефон или нет.
Да, похоже, он прав. В детстве они были как кошка с собакой. Вряд ли Моника дала бы ей мой телефон, вряд ли даже поздоровалась бы с Орлой, встретившись с ней на улице. Закончив разговор с Юаном, я иду в гостиную; Пол с Эдом сидят за столом, играют в скраббл. Так увлеклись, что меня и не замечают. Отец и сын. Играют себе. И им хорошо вместе. Пол выигрывает, но, как всегда, не кичится этим, он смеется вместе с Эдом, ему нравится ощущение воображаемого соперничества с отцом. Какой он все-таки хороший человек, добрый, прекрасный муж и отец… и как я люблю его, так сильно, что и словами не выразить. Что бы я делала без него в этой жизни, не представляю. Интересно, насколько может хватить у него терпения жить со мной. Насколько глубока и сильна его любовь ко мне. Но выяснять это мне что-то не очень хочется.
