— Плевал он на мою красоту! — вскричала она, и глаза ее сверкнули яростью. — Видели бы вы, с кем он якшается на своих оргиях! Красивая жена ему нужна для престижа. Чтобы на каких-нибудь важных тусовках задирать нос: вот он — я, все у меня, как у всех, и даже лучше! Да и капиталы папенькины, полагаю, для него не лишние.
— А кто у нас папенька? — встрепенулся Игорь.
— Неважно, — смутилась Оксана. — Но пока Полуянов мой муж, отец считает своим долгом не отказываться… от финансирования некоторых его проектов. Он говорит, что в определенных кругах этого требуют правила приличия.
— Он не в курсе ваших… э… конфликтов с мужем? — полюбопытствовал сыщик.
Оксана Валерьевна нахмурилась.
— Я с детства не привыкла ябедничать родителям. У них своя жизнь, у меня своя.
— Понятно, — протянул Игорь. — Но непонятно все-таки, чем я могу быть вам полезен, Оксана Валерьевна.
— Я хочу получить развод. — Красавица посмотрела на Пирогова, как на несмышленыша. — Для этого мне нужны основания. Документально зафиксированные. Полагаю, это не очень сложная работа для частного сыскного агентства. Можете назвать любую сумму.
— В каких пределах? — осторожно поинтересовался Пирогов.
— В разумных, — усмехнулась она. — Мне известны приблизительные тарифы на скрытую съемку.
Игорь вздохнул и покачал головой.
— Видите ли, подобного рода деятельность — не наш профиль, Оксана Валерьевна. Мы стараемся не выходить из рамок закона. Надеюсь, вы меня понимаете.
— Я понимаю, что, не нарушая закона, частное сыскное агентство держаться на плаву не может, — твердо проговорила она. — Сколько вы хотите за качественную съемку развратных действий моего мужа?
Игорь порылся в визитнице, стоявшей на столе, извлек оттуда несколько карточек и протянул посетительнице.
— Это фирмы, которые смогут вам помочь наверняка, — сказал он.
Она швырнула визитки на стол.
— Нет.
— Почему? — искренне удивился он.
— Если я пришла к вам, значит, мне нужны именно вы, — не терпящим возражений тоном проговорила она. — Я не люблю, когда меня отфутболивают. Семьдесят пять тысяч. Налом. Помимо расходов. Естественно, в твердой валюте.
— Что? — опешил Игорь.
— Вы слышали, — отрезала она и закинула ногу на ногу.
Пирогов громко сглотнул слюну и замер. В позе каменного изваяния он пробыл довольно долго. Красавица терпеливо ждала его оживления, не сводя с него насмешливого взгляда. Впрочем, в этом взгляде слегка угадывалась и мольба.
Из позиции памятника самому себе Игоря вывел громкий стук в дверь. Оксана Валерьевна, издав сдавленный крик, вскочила и заметалась по кабинету сыщика, видимо, в надежде отыскать платяной шкаф или потайной люк, в который можно было бы провалиться, исчезнув без следа. Игорь с интересом понаблюдал за ее передвижениями, отнял горшочек с редкой породой кактусов, который она схватила в запале, и хорошо поставленным голосом приказал кому-то за дверью войти. Теперь в изваяние превратилась Оксана Валерьевна. «Кто-то за дверью» оказался Валькой Первушкиным, который поинтересовался у шефа, не требуется ли сварить кофе, а также сообщил, что под дверью офиса собрались какие-то подозрительные личности, которые во что бы то ни стало хотят войти внутрь и поговорить с известным сыщиком.
— Это они! — взвизгнула красавица и почему-то схватилась за горло.
— Кофе свари, кто они? — произнес Пирогов скороговоркой.
— Полуянов со своими бандитами, — просипела она.
— Братки от Антона, — возразил ей Первушкин. — Говорят, что у них есть для вас заказ, Игорь Петрович.
— Заказ от антоновских братков? — засмеялся Пирогов. — Что-то я нынче стал пользоваться чрезмерной популярностью. Не к добру это. А Полуянова там нет среди них?
— Посторонних не видел, — с достоинством ответствовал Валька и выпрямился. — А под дверью стоят Тамагочи, Покемон и Чебурашка.
— Из новой поросли, — вздохнул директор сыскного агентства. — У тебя хватило ума сказать, что меня нету?
— Хватило. — Валька выпрямился еще прямее. — Че им по существу сказать-то?
— Пусть приходят в пятницу, — сказал Игорь. — А лучше созвонимся. С ихним, этим, как его — Диней?
— Ну, — кивнул Первушкин. — Он там у них за интеллектуальный сектор отвечает.
— Вот-вот, оч-хорошо, — пробормотал Пирогов. — Мадам, успокойтесь. Сейчас будет кофе.
— Ага… — прошептала Оксана Валерьевна и стала медленно заваливаться на дорогой ковер.
— Первушкин, нашатыря! — заорал Игорь.
— А что это такое? — вежливо поинтересовался секретарь-референт.
Что происходило далее, Игорь помнил фрагментарно. Оксана Валерьевна периодически приходила в себя, умоляла никому не открывать дверь, просила ее спрятать… Утром он был уверен лишь в одном: договор о фронте работ сыскного агентства «Гоголь» они так и не подписали…
3. Собака бывает кусачей…
— Это страшный человек, — сказал Юрий. — Из тех, что мать родную съедят и не подавятся.
— Это метафора, — вздохнула Саша. — Но даже если он монстр, я не могу идти против воли руководства. К тому же покажите мне ангела, который собирается баллотироваться в Думу… Я буду агитировать за него в своих программах безвозмездно.
— Я не умею объяснять, — сморщил нос Юрий. — Андрей Дмитриевич — бандит. Из отморозков. Хотя пытается выглядеть цивилизованным человеком. Он будет предлагать вам изобразить его как друга молодежи. Он содержит несколько колледжей гуманитарного направления. Платит стипендию студентам. Спонсирует культурные программы. Спектакли, классические концерты, выставки. Открыл две столовые для бездомных детей. Оплатил несколько некоммерческих изданий произведений молодых авторов. Хорошая литература, кстати сказать… Он идет на все, чтобы приблизиться к государственному управлению.
Саша немного подумала. Потом осторожно произнесла:
— Но ведь это хорошо…
— Что — хорошо? — воскликнул Юрий. — Что он изображает из себя хорошего человека?
— Что он все это делает, — пояснила она.
Собеседник посмотрел на нее ошеломленно и задумался. Против слов Александры возразить было нечего.
— Но… вы не понимаете… — через некоторое время пробормотал он. — Такие люди не должны не только избираться в государственные структуры, но и вообще жить на свете.
Саше порядком надоел этот беспредметный разговор.
— У вас есть какие-то факты? — сухо спросила она.
— Как вам сказать… У меня есть информация, в достоверности которой я убежден. Но моей убежденности недостаточно, чтобы идти с этой информацией в прокуратуру.
