Усачи-гренадеры с загорелыми лицами, увидев входящего офицера, без особого энтузиазма сухим четким движением взяли ружья «на плечо» и застыли по стойке смирно. Видно было, что они привыкли отдавать почести куда более высокопоставленным лицам. Для офицера в чине капитана даже не брали ружья «на караул». В ответ так же сухо приложив руку к козырьку, Анри подошел к двери, которую тотчас же открыл швейцар, и почти в то же мгновение перед молодым офицером оказался дежурный адъютант, в таком же мундире, в каком щеголял Монтегю и те двое, что прогуливались по улице. Темно-синий ладно скроенный гусарский мундир, весь расшитый золотом, белый ментик на плече, отороченный дорогим мехом и также весь расшитый золотом; лядунка темно-красной кожи на сафьяновой перевязи, алая ташка с золотым орлом, и все это щедро обшито, расшито и украшено золотыми галунами и бахромой…
Молодой адъютант, почти совсем мальчик, отдав честь, учтиво спросил:
– Капитан де Крессэ?
– Да, я вызван командующим.
Адъютант кивнул и жестом предложил следовать за ним. Пока они с юным адъютантом поднимались по лестнице, де Крессэ рассмотрел щегольские сапожки своего спутника из малиновой кожи с маленькими золотыми шпорами. Юноша настолько изящно ступал своими стройным ногами, что Анри даже усмехнулся про себя: «Ему бы в балет, а не на войну».
Но, когда оба офицера поднялись наверх и оказались в просторном вестибюле, Анри заметил на груди адъютанта орден Почетного легиона, а на щеке – свежий шрам, явно не от коготков возлюбленной.
Молодой адъютант вынул из кармана красивые тонкие золотые часики и, открыв крышку, произнес:
– Сейчас девять сорок шесть, командующий на значил вам на десять ноль-ноль. Подождите, пожалуйста, генерал любит строгую пунктуальность.
С этими словами он исчез так же быстро, как и появился, оставив Анри безуспешно гадать, зачем он понадобился генералу. В ожидании молодой офицер осмотрелся вокруг. Он был в настоящем дворце. Массивные бронзовые часы тихо тикали в углу. На стенах висели картины в тяжелых золотых рамах, на них были изображены какие-то гранды семнадцатого века. Это Анри понял, так как вполне мог датировать произведения искусства по костюмам, вдоволь насмотревшись старинных документов и гравюр во время вынужденного «заточения» в родовом замке. Иногда в дверном проеме он видел, как в коридоре суетятся лакеи, явно готовившиеся к какому-то приему.
Ровно в девять пятьдесят девять молоденький адъютант снова откуда-то появился и еще раз предложил де Крессэ следовать за ним. Подойдя к двери кабинета, он опять остановился, а когда раздался бой часов, уверенно постучал и, даже не дождавшись ответа, решительно шагнул вперед.
В просторном рабочем кабинете, со стенами, обитыми кордовской кожей с золотым тиснением, стоял во весь рост главнокомандующий Арагонской армией, дивизионный генерал Луи-Габриэль Сюше. Подтянутый сорокалетний мужчина с холеным лицом был облачен в темно-синий, почти черный мундир, расшитый золотыми дубовыми листьями по воротнику и обшлагам. Такого же цвета суконные кюлоты облегали стройные ноги генерала, а черные ботфорты с острыми носками и золотыми шпорами были начищены до зеркального блеска.
Все в генерале подчеркивало его строгость, организованность, деловитость, но в то же время любовь к воинской красе, всему тому, что во Франции называют «panache» – блеск, отвага, яркость…
Командующий что-то диктовал безмолвному секретарю, облаченному в строгий темный фрак. За столом слева от входа сидел еще один высокопоставленный офицер в густых золотых эполетах.
«Наверно, начальник штаба или его заместитель», – мелькнуло в голове у де Крессэ.
Впрочем, все это было не так важно. В углу, небрежно облокотившись на барочную консоль, стоял он – Монтегю! На лице смазливого адъютанта была все та же брезгливая улыбка, которую де Крессэ увидел в тот злосчастный вечер. Хотя было совершенно не холодно, Монтегю почему-то кутался в свой дорогой ментик, а левой рукой поигрывал золотой кистью на гусарском поясе.
«Ну конечно, так и знал, – подумал Анри, – донес-таки. Тоже мне, герой».
Увидев вошедшего офицера, командующий любезным и в то же время властным жестом показал секретарю, что тот может удалиться. Скромный писарь тотчас поспешно собрал свои бумаги и бесшумно выскользнул из кабинета.
Генерал поднял глаза и посмотрел в упор на Анри. В его глазах не было не только никакой угрозы, но и даже намека на то, что он сердится.
– Добрый день, господин капитан, – произнес он, как умеют только хорошие командиры, одновременно и приветливым, и начальственным голосом.
– Капитан де Крессэ прибыл по вашему распоряжению, – четко отрапортовал Анри, прикладывая руку к козырьку каски.
– У меня к вам довольно деликатное дело, – все так же без тени раздражения сказал Сюше, – я много наслышан о ваших способностях и поэтому решил с вами побеседовать…
«Как это он тонко, – промелькнуло в голове у Анри, – „о ваших способностях“… Как держит себя в руках! Поистине школа Императора!»
– Но, прежде чем перейти к этому вопросу, – продолжал генерал, – я прошу вас дать мне слово офицера, что ни одна фраза, произнесенная здесь, не будет известна никому, кроме присутствующих.
– Да, мой генерал, – ответил Анри, чувствуя, что он явно что-то недопонимает.
Выслушав ответ капитана, Сюше посмотрел ему прямо в глаза и после небольшой паузы вдруг спросил:
– Что вам известно о тамплиерах?
– О тамплиерах?! – ничего не понимая, переспросил Анри. Вопрос показался ему столь же уместным, как разговор о том, что ест на завтрак бабушка датского кронпринца или какой длины хвост у крокодила.
– Да, – ничуть не смущаясь, спокойным, уверенным голосом переспросил генерал, – о рыцарях ордена Храма?
Чуть оправившись от изумления, но все же пока ничего не понимая, Анри неуверенно проговорил:
– Если я верно помню, этот военно-монашеский орден был основан в двенадцатом веке французскими рыцарями. Очень скоро стал необычайно могущественным. Сражался в Святой земле…
Сюше чуть улыбнулся и кивнул головой, словно преподаватель, удовлетворенный ответом ученика. Анри чуть более уверенного продолжил:
– После ухода христиан из Малой Азии орден по терял смысл своего существования. Король Филипп IV Красивый решил уничтожить его, тамплиеры были арестованы и отданы под суд. Магистра и, кажется, еще кого-то сожгли на костре…
Генерал опять удовлетворенно кивнул головой, и Крессэ еще более уверенно произнес:
– Совсем недавно Франсуа Рейнуар поставил на сцене пьесу «Тамплиеры». Сам я ее не успел посмотреть, но слышал о ней немало самого лестного. Говорят, что пьеса очень понравилась императору. Если я правильно помню, автор сочувствует рыцарям Храма и считает, что все обвинения против них были фальшивыми, а Филипп начал процесс против них потому, что боялся могущества тамплиеров, и потому, что ходили слухи об их несметных богатствах.
