Она ни за что не умрет! Вики — самая живая девочка на свете! Когда она совсем поправится, мы будем вспоминать об этом, как о страшном сне. Я ее крепко обниму и скажу: «Я думала, ты и вправду умрешь», — и она рассмеется, скорчит смешную рожицу: вывалит язык, выпучит глаза… Потом станет заливать, что она почувствовала, когда ее душа отделилась от тела. Да, она расскажет, как вылетела из тела, закружилась под потолком и стала без маски смотреть на операции и щекотать макушку самого красивого хирурга. Потом она пронеслась по всем коридорам, увидела, что я плачу, сцепила свой мизинец с моим (наш секретный знак) и снова вернулась в свое тело, чтобы мы могли расти вместе, как сестры.
3
— Можно, я пойду к Вики? — прошу я.
— Нет, милая, сейчас ею занимаются врачи, — говорит медсестра.
— Честное слово, я не буду мешать! Я могу держать ее за руку, как в машине «скорой помощи».
— Да, да, ты мужественная девочка. Ты сделала для Вики все, что могла. Может, сейчас тебе лучше пойти домой?
— Я не могу!
— А как же твоя мама? Разве она не будет волноваться?
— Мама на работе, а папа думает, я у Вики.
— Нам все равно нужно с ними связаться.
Но она отвлеклась от разговора о моих родителях, потому что в отделение неожиданно вбегают мама и папа Вики. Миссис Уотерс примчалась прямо с занятий аэробикой в трико ярко-розового цвета. Поверх него для приличия надеты чужие тренировочные штаны, которые ей велики. Мистер Уотерс так и не успел снять желтую монтажную каску. Они с тревогой озираются по сторонам и вдруг замечают меня:
— Джейд! О боже! Где Вики? Нам сообщили… Она сильно ушиблась? Что случилось ?
— Ее сбила машина. Я… она выскочила прямо ей навстречу, — бормочу я. Я все еще слышу скрип тормозов и пронзительный крик.
Крик в голове не смолкает. Он такой громкий, что, наверное, его все слышат…
— Сбила машина? О боже! О боже!
— Не надо паниковать. Увидишь, с ней все будет в порядке, — говорит мистер Уотерс, глядя на медсестру и на меня. — Где она?
— Подождите секунду, сэр, — отвечает та и выбегает из комнаты.
— Мы не можем ждать! Она наша дочь ! — восклицает мистер Уотерс и бежит за ней следом.
Мама Вики пристально смотрит на меня:
— Тебя тоже сбили, Джейд?
Я качаю головой:
— Только Вики. Я говорила, она бросилась…
— Разве ты не могла ее остановить?
Не дожидаясь ответа, она бежит за мистером Уотерсом. Я замираю на месте и не понимаю, что плачу, пока в комнату не возвращается медсестpa и не сует мне в руку пачку бумажных носовых платков.
— Ну-ну, не плачь. Она не хотела тебя обидеть. Она даже не поняла, что сказала. У нее шок.
— Но почему я ее не остановила?! — реву я.
— Не плачь, не надо! Давай позвоним твоей маме на работу. Нужно, чтобы здесь с тобой кто-нибудь был.
Единственно, кого я сейчас хочу видеть, это Вики. Какая несправедливость! Ее маму с папой пустили, а меня нет!
Они возвращаются и садятся на стулья напротив меня. Мистер Уотерс снял каску, но миссис Уотерс не обращает на свой наряд никакого внимания. Ее посеревшее лицо кажется особенно бледным на фоне ярко-розового трико.
— Она в коме, — шепчет миссис Уотерс. — Доктор говорит…
Она не может закончить предложения.
— Погоди, они всего не знают. Люди часто выходят из состояния комы.
— Но ее мозг…
— Мы будем ей помогать. Снова станем учить. Я знаю, наша девочка поправится, а если нет — она все равно останется нашей Вики! Мы будем так же ее любить, заботиться…
— Наша Вики — растение, — с трудом выговаривает миссис Уотерс.
— Нет, нет. Давай не будем… Мы пугаем бедную Джейд, — говорит мистер Уотерс и, наклонившись, гладит меня по коленке.
Я не могу на них смотреть — вместо этого закрываю глаза и начинаю молиться. Даю всевозможные обещания. Только бы Вики поправилась! Крепко зажмурившись, я по семь раз повторяю одно и то же, чтобы мои молитвы были услышаны. Они думают, я заснула, и шепчутся, без конца задавая себе один и тот же вопрос.
— Почему именно наша Вики? — повторяет миссис Уотерс.
Знаю, она хочет сказать: «Почему не Джейд?» Я решила — всегда буду рядом с Вики! Иногда придется уходить домой, но в школу больше не вернусь. Стану каждый день дежурить у ее кровати, держать за руку, и, может быть, может быть, когда-нибудь мне удастся спеть какую-нибудь песню или рассмешить ее… Тогда туман в ее голове рассеется, она вдруг откроет глаза, ответит на мое рукопожатие и превратится в прежнюю Вики. Даже если этого не произойдет, все равно буду рядом! Когда ее выпишут, стану постоянно ее навещать, возить в инвалидном кресле по нашим любимым местам, причесывать, как она любит, наряжать в самые красивые вещи. Постараюсь, чтобы она всегда выглядела, как Вики, что бы ни случилось. Когда мы вырастем, попытаюсь снять квартиру для нас двоих. Будем жить на пособие или на что-нибудь еще, и нам будет хорошо вместе. Люди подумают: она приносит свое будущее в жертву Вики… Но без нее о каком будущем может идти речь?!
— Мистер и миссис Уотерс, пройдите, пожалуйста, ко мне в кабинет.
Открываю глаза и вижу еще одну медсестру и молодого усталого врача с грязными прямыми волосами. Бедная Вики — она-то думала, что ее будет лечить кто-нибудь похожий на Джорджа Клуни!
Не понимаю, почему их вызвали в кабинет. Чтобы обсудить лечение? Может быть, они собираются ее оперировать? Я вижу, как они уходят, и снова даю клятвы. Процесс усложняется — нужно сосчитать до ста, потом встать, повернуться вокруг себя, снова сесть, встать, опять сосчитать до ста. Наверное, кто-то скажет: «Вот чокнутая!» Кому какое дело? Во всяком случае, можно сделать вид, что просто хочу немного размяться. Если успею беспрепятственно досчитать до тысячи, с Вики все будет в порядке. Нужно постараться ради нее. Считаю, считаю, считаю. Вот уже добралась до последней сотни, сбилась, опять сбилась, внимательно считаю до шестидесяти и семидесяти, чтобы не ошибиться. Нужно все делать как следует! Нельзя останавливаться! Никак нельзя!
Плачут. Мистер и миссис Уотерс плачут.
Мне нельзя мешать!
— Джейд, — снова обращается ко мне медсестра.
— Нет, — отвечаю я, тряся головой, — восемьдесят один, восемьдесят два, почти досчитала, восемьдесят три…
— Джейд, наша Вики, она не смогла… — рыдает мистер Уотерс.
Знаю, что он хочет сказать, конечно, знаю, но не могу этого слышать!
— Что не смогла? — спрашиваю я.
