Ознакомительная версия. Доступно 23 страниц из 114
Летописные даты, относящиеся к IX, а отчасти и к X веку, были проставлены довольно поздно, и многие события произошли в действительности раньше, чем указано в летописи. Рюрик был приглашен в Ладогу, очевидно, не в 862 году, а в самой середине (или даже еще ранее) IX века. И сохранились сведения, что поляне-киевляне отправили к Рюрику посольство с просьбой помочь сбросить власть хазар, которые, в частности, взяли с полян «дань мечами»: по мысли знаменитого историка Л.Н. Гумилева (1912–1992), это означало, что хазары отняли у полян оружие. Рюрик отправил в Киев своего или родственника, или приближенного – Аскольда, который отверг притязания хазар, но, как можно заключить из дальнейших событий, спустя некоторое время потерпел поражение и вынужден был подчиниться каганату.
Впоследствии, в 882 году, с севера пришел еще один сподвижник Рюрика, его родственник Олег, который сверг Аскольда и объявил войну хазарам. Киев он назвал «матерью городов русских», и город стал столицей всей Руси (и Южной, и Северной).
Здесь перед нами предстает одна существенная загадка. Согласно летописи, Олег привез с собой в Киев малолетнего сына умершего князя Рюрика – Игоря, который и должен был законно править отсюда Русью. Между тем летопись сообщает, что Игорь начал править лишь в 910-х годах, после смерти Олега, когда ему уже было под сорок лет, и родил своего наследника Святослава только в конце 930-х годов, то есть примерно в шестидесятилетнем (!) возрасте. Все это – о чем писал уже Н.М.Карамзин, а за ним большинство историков – крайне неправдоподобно.
С другой стороны, Олег явно «раздваивается» в различных летописных известиях: он предстает то как воевода Рюрика, а затем Игоря, то как вполне самостоятельный князь Руси; более того, есть сообщения о смерти его в разных местах – и в Киеве, и в Ладоге, и «за морем» – и даже о разных его могилах и т. п. Наконец, существуют достоверные сведения о том, что именно Олег правил Русью в конце 930-х годов, когда, казалось бы, давно уже должен был править Игорь. Словом, летописный образ Олега явно нуждается в особом исследовании и осмыслении.
Естественное разрешение этих каверзных противоречий, предложенное некоторыми историками (в частности, М.И. Артамоновым), заключается в том, что в действительности на рубеже IX–X веков было два Олега (имя это, кстати, являлось на Руси в те времена излюбленным) – воевода Олег и опекаемый им вначале князь Олег, сын Рюрика. Но по мере течения времени (не будем забывать, что дошедшая до нас летопись была составлена лишь через 150–250 лет после правления первых Рюриковичей) два Олега из-за своей одноименности в глазах потомков слились в одно лицо, которое тем не менее выступало то в качестве воеводы, то в качестве законного князя.
Очень характерно, между прочим, что в летописи сохранился словесный оборот, в котором к Олегу применена архаическая глагольная форма двойственного числа: Олег «придоста», что означает «пришли двое». По всей вероятности, первоначально было написано «Олег и Олег придоста», либо «Олеги придоста» (то есть воевода и ребенок-князь), но позднейший переписчик летописи опустил «второго» Олега, хотя и не стал исправлять глагольную форму (нужно было бы написать «Олег приде», а не «придоста»).
Что же касается Игоря, он был, очевидно, не сыном Рюрика, а его родившимся (не в 870-х годах, а намного позже) внуком – то есть сыном князя Олега – и произвел на свет своего наследника Святослава не в шестидесятилетнем, а в значительно более молодом возрасте. Кстати сказать, его супруга Ольга с очевидностью предстает в летописи как молодая вдова (хотя, согласно летописным датам, ей было якобы не менее 55 лет), потерявшая горячо любимого – едва ли столь пожилого – мужа.
Таким образом, начало династии Рюриковичей предстает в следующем виде: в середине IX века в Ладогу был приглашен править Рюрик; после его кончины (датированной в летописи 879 годом) законным князем становится малолетний сын Рюрика Олег, но фактически правит до возмужания князя другой Олег – воевода из «родни» Рюрика, умерший в Киеве в 910-х годах (согласно преданию, от укуса змеи).
Князь же Олег, по-видимому, погиб только в 943 году в Закавказье, у границ Ирана: в одном из вариантов летописи сказано, что смерть пришла к «идущю ему за море» (а не в Киеве). Сын этого Олега, Игорь, княжил самостоятельно недолго; его убили деревляне при сборе дани, и он оставил малолетнего сына Святослава, до возмужания которого правила вдова Игоря Ольга.
Хотя династия Рюриковичей до XI века включительно сохраняла связи со Скандинавией, не раз принимая на службу наемные отряды варяжских воинов, пользуясь услугами энергичных варяжских купцов и возлагая на них дипломатические обязанности, – все же Рюриковичи с самого начала жили интересами Руси (а вовсе не какими-либо «скандинавскими»). Известно, в частности, что они исповедовали не свою собственную, а славянскую языческую религию (уже князь Олег «клялся» Перуном и Волосом – иначе Белесом, а не скандинавскими Одином и Тором); далее, они приняли имевший большое значение в ходе борьбы Руси с Хазарским каганатом титул «каганов» (он достоверно зафиксирован для Северной Руси уже в 838-м и позднее – в 871 году), а не звались по-скандинавски «конунгами»; наконец, само утверждение в конце IX века столицы государства в далеком от Скандинавии Киеве ясно свидетельствовало о полном приобщении варяжской династии к собственным судьбам Руси.
* * *
Юная Русь развивается и крепнет с несомненной быстротой и энергией. Историки и археологи доказывают, что на всем пространстве от Киева до Ладоги совершается постоянный рост земледелия и животноводства, различных промыслов и ремесел, торговли и воинского искусства. Развитие Руси ярко выразилось в возникновении множества укрепленных городов: в Скандинавии Русь даже называли тогда «Гардарики» – «страна городов».
Нередко полагают, что древнерусская мифология была-де неразвитой и бедной, ибо она не сравнима с точки зрения содержательности и многообразия с древнегреческой. Между тем боги и мифические герои Эллады известны нам отнюдь не из изначальной народной мифологии: все, что мы о них знаем, почерпнуто из развивавшейся в течение нескольких столетий древнегреческой литературы, которая изощренно разрабатывала первоначальные (гораздо более «элементарные») мифологические образы и сюжеты. На Руси же литература с самого начала имела христианский характер и только в малой степени вобрала в себя языческую мифологию и фольклор. Русские писатели стали активно обращаться к народной мифологии лишь во второй половине XVIII века, но тогда было уже поздно: христианство давно оттеснило языческую стихию на обочину культурного развития.
В древнерусские же литературные произведения – такие, как летопись или «Слово о полку Игореве», – вошли только отдельные элементы дохристианского миросозерцания. Но внимательный взгляд исследователей обнаруживает, что перед нами слабые и частные отзвуки громадного и полнозвучного мифотворческого мира, который существовал и развивался в первоначальной Руси. Когда молодой князь Владимир Святославич, не помышляя пока о принятии христианства, воздвиг в Киеве целый пантеон языческих богов, он опирался на еще жившее полной жизнью в народе мифологическое богатство, весомость и энергия которого доказываются и тем, что языческие верования продолжали сохраняться в глубинных селениях России тысячу лет, вплоть до нашего времени!
Ознакомительная версия. Доступно 23 страниц из 114
