Может, как только она откроет рот, это будет полный кошмар. И поделом ему. Уродливая стюардесса подошла спросить, что они будут пить перед взлетом.
– Томатный сок, пожалуйста, – сказала она, – безо льда. – Неопределенный акцент, чудесный голос.
– Мне – имбирный эль! – сказал он, чувствуя себя увереннее.
Он притворился, что читает «Прогрессивного бакалейщика». Он пригласит эту женщину к себе домой пообедать, ведь у него есть личный повар. Это произведет на нее впечатление.
Вчера вечером, например, когда Барри пришел домой, Пиппы не было, но пахло в квартире изумительно. На плите стоял еще теплый минестроне, а на доске разложен чуть подтаявший с виду сыр. Он попробовал. На вкус отдавало пыльным бетонным полом французского подвала. Он почувствовал себя на седьмом небе.
– Я посмотрела совершенно потрясающий фильм, – сказала Пиппа, входя в комнату с его вещами из химчистки. – Видел когда-нибудь? «Охотник на оленей».
– А, может быть, и видел, – он звуковой?
Кожа у нее была нечистая, макияж чуть оплывший, а волосы – просто ужас. В Пиппе чувствовалась потрепанная, неразборчивая энергия, и чуть больше месяца назад, когда она пришла на собеседование, он посмотрел на ее кожаную куртку, на выкрашенные краской-однодневкой в оранжевый цвет волосы и задумался, не принимает ли она наркотики. Но у нее были прекрасные дымчато-синие глаза и, разговаривая с ним, она улыбалась. Говорила она без умолку. Она училась в Колумбийском университете на первом курсе и разрывалась между юридическим и архитектурой. Когда-то у нее была первая группа крови, но сейчас она уже не уверена.
– Ух ты, ну и толпа. – Она кивнула на две тарелки, одиноко скучавшие в пустом шкафу. Барри был зол на себя, что заподозрил в ней наркоманку; он становится пожилым и добропорядочным, черт побери. Перед ним – очаровательная личность, переживающая сложный период. Еда оказалась бесподобной – он был удивлен до крайности. Он тут же нанял ее, отменив собеседования еще с двумя кандидатами, ответившими на его объявление в «Таймс».
По виду женщины, сидевшей на ЗА, можно было предположить, что поесть она любит. Он пригласит ее на ужин и попросит Пиппу сотворить что-нибудь впечатляющее. Однажды вечером она приготовила наполеон буквально из ничего. Барри наблюдал, как она раскатывает скалкой кусочки теста. Он даже не знал, что у него есть скалка.
– Так ты – еврей? – поинтересовалась его повариха подчеркнуто рассеянным тоном, посыпая тесто мукой.
Вечная тема.
– Да, мадам, это так.
Она притворилась, что читает кулинарную книгу.
– А Винс?
– Винс – наполовину еврей. Еврей самого худшего типа – он считает себя лучше всех. – Он смотрел, как она переваривает информацию. – А ты?
– Я – никто. А отец Винса – такая большая важная…
– Но христианская никто, так? – перебил он.
– Отец был католик, мать – пресвитерианка. – Она подцепила квадратик теста, перевернула и шлепнула обратно на стол, чтобы раскатать в другом направлении. – Они стали квакерами в колледже, а потом просто начали выступать против любых организаций.
По квартире слонялся Винс в банном халате и со стаканом шотландского виски в руке. Он походил на какого-нибудь герцогского отпрыска, который кутит в Оксфорде, растранжиривая отцовское состояние, – таких полно в мини-сериалах по «Пи-Би-Эс». Пиппа застенчиво проскользнула мимо него. Винс ей нравился. Это раздражало Барри.
– Ну, – обратился к нему Барри, – как делишки?
Винс прикрыл глаза.
– А ты не думал попробовать начать все с чистого листа? Побыть немного одному, разобраться, чего ты хочешь?
– Одному. – Винс произнес это слово, будто не совсем понимал его значение. – Не думаю, чтобы мне случалось оставаться одному больше чем… – он задумался, – на неделю с тех пор, как мне исполнилось семнадцать.
Потрясающее заявление.
– Тогда тебе определенно стоит попробовать.
– Тебе сильно помогло? – Винсу разговор уже наскучил.
– Ну, ну, грешно смеяться над убогим, – с досадой отозвался Барри. Пиппа наклонилась над раковиной и, краснея, поливала тесто растопленным маслом. Ну и что, что у Винса связи, что он богат и хорош собой. Все равно придурок. – А эти твои женщины знают друг о друге?
– Ничего конкретного, – Винс зевнул и подсел к столу. – Они знают, что у меня есть и другие женщины. Они и сами встречаются с другими мужчинами.
– Лора у тебя – номер первый, так? – спросил Барри. Винс пожал плечами. – И тебя не волнует, что она встречается с другими мужчинами? Дай-ка я выражусь пояснее: говоря «встречается», мы ведь имеем в виду «трахается», да?
– Да, – Винс положил руки на стол ладонями вверх.
– И тебя это не волнует?
– Ну, смотреть, как она это делает, я бы не хотел, но вообще-то – нет, не особенно.
Поразительно. Есть только два типа ситуаций, с которыми мужчина в состоянии справиться: крайне сложные или касающиеся только и исключительно секса. Но чуть в сторону – и ты пропал. Винс – пропал. И еще: Барри завидовал способности Винса думать о женщине только до тех пор, пока она рядом. Самому Барри невыносимо было и один вечер провести с той, в ком он не чувствовал потенциальной спутницы жизни.
Когда принесли напитки, Барри обернулся к соседке и сказал:
– Ле хаим.
Она опять бросила на него полный недоумения взгляд. Сколько можно – одни недоуменные взгляды? Вот что, девочка, ты это брось: я сижу рядом с тобой, и мы летим в Феникс! Что он будет делать, когда они туда доберутся, у него не было ни малейшего представления. Он снова занялся «Прогрессивным бакалейщиком».
Все говорят, что это случается, когда меньше всего ждешь. Барри тридцать четыре года, и за последние десять месяцев он ни одной женщины даже не поцеловал. Как же он может не ждать? Он остался единственным холостяком старше двадцати семи в «Мейплвуд Акрс», если не считать Боба Стенглиса, главы отдела напитков, но тот был совершенно чокнутый. Даже Синтия вышла замуж. Женщина, сидевшая рядом с ним, делала на полях документов пометки аккуратным, мелким почерком. Что это предвещает?
Он попытался успокоиться и не давать волю тщетным надеждам. Но ему не хватало классического формата свидания, которое подразумевало бы ужин, развлечения, потом поездку к нему домой и снятие одежд. И ему не хватало разговоров. Неужели он хочет слишком многого?
И он, и его суженая проигнорировали лекцию стюардессы по технике безопасности. А если она живет в Фениксе?
Самолет скользнул вперед и резко дернулся, желудок Барри испуганно сжался. Женщина откинулась на спинку, прикрыв глаза.
Она вставила затычки в уши.
Что он вообще творит? Он подписал чек за билет, даже не взглянув на него. Сколько ему будет стоить это свидание?
