— Это мой бойфренд… — начала Ариана, источая сильный аромат алкоголя.
— Я знаю, кто это, — ответила Мисс Роттвейлер, рассматривая меня как диковинное животное в зоопарке.
Ариана внезапно смутилась, что сделало ее еще более красивой.
— Хорош, ничего не скажешь, и стоит денег.
Она говорила с каким-то странным акцентом — то ли немецким, то ли с тем, по которому отличают людей британской элиты. Мне показалось, ей лет шестьдесят, но могло быть, что и все восемьдесят. Все время, пока изучала меня, она обращалась только к Ариане.
— Этот молодой человек, дорогая моя, ни черта не достигнет в спорте, — произнесла она довольно бесцеремонно, — ни черта. Я и гроша ломаного не дам за него на соревнованиях. Его через двадцать секунд удалят с поля по свистку судьи!
Ариана смутилась еще сильнее, и я подумал, что она просто испугалась, как бы разговор не принял откровенно враждебного направления. Но сам я не знал, что отвечать.
Роттвейлер взяла меня за галстук и притянула к себе поближе.
— Пари держу, он всегда получает штрафные, иначе просто никогда не смог бы подскочить к корзине и зашвырнуть в нее мяч. — Она потянула меня еще сильнее, заставляя нагнуться. — И как его успехи?
Ариана пошевелила губами. Мне еще не приходилось видеть, чтобы она так перед кем-либо робела. Казалось, девушка вот-вот расплачется.
Роттвейлер дернула меня за галстук опять. Настолько сильно, что тут я уже подался вперед и наклонился к ней. Тогда она потрепала меня по щеке.
— Похоже, он может победить с трех бросков в любой игре. Занятно! Ха-ха! — Ее смех прозвучал как собачий лай. — А у тебя весьма холодная кровь, весьма! — добавила она.
Здесь уже я не мог не засмеяться в ответ. А следом за мной развеселилась и Ариана. Но внезапно Роттвейлер умолкла.
— Ты определенно мне нравишься.
Что бы, интересно, это значило?
Помимо общепринятого при знакомствах замечания, она успела пробормотать себе под нос что-то еще — я не расслышал. Мисс Роттвейлер так пристально и неотрывно разглядывала мое лицо, что я чувствовал себя довольно неловко. По-моему, в ее улыбке все же было что-то гипнотическое, воздействующее на сознание помимо моей воли. Я отшатнулся от нее. Но тут, неожиданно выведя меня из транса, она дружески толкнула меня в плечо. Это был всего лишь ничего не значащий жест, но от ее руки, словно электрическая волна пробежала по нервным окончаниям прямо к мозгу, пронизав мое тело до костей и вызвав ощущение, близкое к шоку.
Вообще-то меня это встревожило, и, чтобы скрыть замешательство, я вновь рассмеялся.
— Ариана, там стоит милейший человек, редактор британского «Вог», иди-ка с ним познакомься, — велела Роттвейлер, бегло окинув зал взглядом.
Девушка, которая неделю кряду была моей преданной подружкой, послушно поспешила оставить меня. А что, если эта бесцеремонная дамочка, ее босс, решила отделаться от Арианы, чтобы прибрать к рукам ее бойфренда? Неужели моей подружке не приходила в голову такая мысль?
Роттвейлер схватила меня за руку и повела в свой кабинет. Пальцы у нее были цепкие, словно орлиные когти, но все, же она старалась держать мое запястье помягче.
— Ты работаешь? — спросила она.
— Я художник.
— Ты о той школе, где учат малевать на стенах?
— Нет, я действительно рисую… профессионально… картины.
Она разразилась уже знакомым мне лающим смехом:
— Ха-ха! Прости, это забавно. Я подумала, ты просто подвизаешься маляром, красишь потолки. Так рисование у тебя не случайное хобби, нет?
— Нет.
— И хорошо зарабатываешь на картинах?
— Пока нет. Но надеюсь, у меня получится. Во всяком случае, я ради этого учился.
— Ну, тогда это действительно серьезное увлечение. А живешь на что?
— Получаю за участие в соревнованиях «Рокфорд лайтнинг».
— Это команда так называется?
— Да, принадлежит баскетбольной ассоциации.
— Звучит солидно, почти как предприятие национального масштаба. — Снова глубокий гортанный смех. — Ну а почему в «Рокфорде», а не где-нибудь еще?
— Потому что я из Иллинойса и не на очень хорошем счету из-за травмы.
— Ах, значит, это еще одно хобби.
Я почувствовал, что начинаю злиться, но, глядя на ее улыбку, сказать какую-нибудь грубость было очень трудно. Она походила на ехидничающего гоблина или тролля, но при этом не теряла какого-то неотразимого обаяния. И наконец, я понял, кого она напоминала, — гнома. Да, она настоящий хитрый гном.
— Возможно, мне удастся сделать карьеру в спорте, — возразил я. — Никогда нельзя знать заранее, повезет или нет. Время от времени люди получают травмы в игре, но это не мешает им двигаться дальше. И потом, у меня всегда есть шанс получить десятидневный контракт на соревнования, попасть в команду получше. Не так уж много в этом мире парней в семь футов ростом, умеющих быстро бегать.
Она уставилась на меня, буравя острым взглядом.
— Я уверена, найдутся те, кто все равно предпочтет видеть тебя на скамейке запасных. Но у меня на этот счет другое мнение. Ты должен играть, а не сидеть, выжидая.
Нет, это было не сексуальное обаяние, а какое-то другое. За окном ее кабинета заманчиво поблескивали огни манхэттенских высоток. Повсюду гигантские рекламные щиты вспыхивали и гасли, демонстрируя очертания новогодних елок. А мне почему-то вспомнился эпизод из Евангелия, тот самый, где сатана, стоя рядом с Иисусом на вершине храма, предлагает ему броситься вниз. Конечно, я не Христос, но, посмотрев на Мисс Роттвейлер, очки которой поблескивали в приглушенном освещении кабинета, невольно поразился ее демоническому сходству с классическим образом искусителя.
— Я бы предпочла, чтобы ты работал на меня.
Я представил небольшие кривые рожки, проглядывающие из-под ее темных волос.
— Мне нравится, что ты умеешь играть и понимаешь, что это такое. Уверена, из тебя вышел бы отличный защитник. Весьма активный на поле. Плохо, что ты еще не привык выигрывать. Но этому можно научиться. Играешь в бридж?
Я усмехнулся, и она ухмыльнулась в ответ, не сводя с меня глаз. Мы будто бы понимали друг друга. Издевалась ли она надо мной или говорила серьезно? Хелен достала визитку из сумки и, протянув мне, добавила:
— Приходи поговорить после Рождества, мне как раз и нужен такой, как ты.
Я взял карточку и сунул ее в карман.
Почему я тогда всерьез воспринял ее предложение? Очень сложно объяснить. Люди обычно склонны истолковывать такие побуждения подсознательными сексуальными мотивами — мол, хотелось быть в окружении красивых девушек. Но не в этом случае. Девушек я любил, но у меня никогда не было с ними проблем. Да и до моделей я не такой уж и охотник. У меня было несколько подруг из агентств и раньше. Я находил их тощими, скучными и слишком меркантильными. Ариана — исключение. Она не страдала по крайней мере манией величия, свойственной почти всем моделям.
