Обстановка была почти дружественная – не то что в Индиане.
Дана ждала в комнате одна, глядя из окна, внутри которого была сетка в виде пчелиных сот. Она стучала ногтями и желала, чтобы Китти пришла сюда до того, как она слишком погрузится в мысли о своем отце и о том, жив ли он еще.
Со скрипом открылась тяжелая дверь.
На пороге стояла Китти. У нее отвисла челюсть, ее брови встали домиком.
– Дана? – удивилась она. Дана терзала руки.
– Китти, с тобой все в порядке?
Глядя на нее, нельзя было сказать, что она в порядке. Ее грязные каштановые волосы стояли торчком, словно она получила электрический разряд; ее кожа была бледной и остро нуждалась в хорошей тональной основе и румянах. Тело, которое Китти обычно ненавидела (на какой бы диете она ни сидела и какую бы группу по физическим упражнениям ни посещала, ей никогда не удавалось получить плоский живот), стало худым и слабым с тех пор, как Дана видела ее в последний раз. Но Китти сказала:
– Я в порядке, – потому что так учили отвечать женщин из Нью-Фоллс. – Кровать не слишком удобная, но мне все равно не хотелось спать.
Дана села, потому что неожиданно почувствовала слабость в ногах.
– Тебе холодно? – спросила она. – Возьми мою куртку.
– Спасибо, было бы неплохо. Я замерзаю. – На ней были только льняные брюки и свитерок с короткими рукавами, наверное, она была в этом вчера, когда ее нашли рядом с Винсентом, – «из его левого уха течет тонкая струйка крови, дуло пистолета все еще дымится у Китти в правой руке».
Короткий рукав и лен, подумала Дана. Неудивительно, что она замерзает.
Дана расстегнула куртку и задумалась, откуда Кэролайн могла знать об этом. У нее тоже отец сидел в тюрьме где-нибудь в другом штате, о чем она не говорит? Дана передала куртку Китти, и та тут же надела ее и поежилась, оказавшись в тепле. Охранник в дверях все равно не намеревался ее отбирать. На самом деле он вообще не обращал на них никакого внимания.
– Твое слушание назначено на час, – сказала Дана, как будто Китти не знала. Она понизила тон: – Адвокат уже приходил к тебе?
Китти села напротив нее.
– У меня его нет.
Дана решила, что неправильно поняла ее.
– То есть? У тебя должен быть адвокат.
– Только назначенный судом. Молоденькая девочка, только что из адвокатской школы. Я ее первая подзащитная по обвинению в убийстве.
Дана придвинулась ближе.
– Китти, это смешно.
Бедняга пожала плечами.
– А тот, который занимался твоим разводом?
Китти покачала головой:
– Шон не занимается уголовными делами. Я таких вообще не знаю, а ты?
Дана не могла сказать, что тот единственный адвокат, которого она знала, находится в Индиане.
– Нет. Но если тебе нужна помощь…
Китти снова пожала плечами.
– А твои дети?
– Наверное, слишком заняты организацией похорон.
Дана задумалась, что бы стали делать ее дети, если бы ее арестовали за убийство Стивена. Чью сторону они бы заняли – ее или его? Она снова глянула в окно.
– Хорошо, что ты пришла, – произнесла Китти. – Спасибо за куртку.
– Это была идея Кэролайн.
Ее брови снова стали домиком.
– Мы все беспокоимся о тебе, Китти. – Дана сказала это таким тоном, словно бы все женщины, которые побывали на весеннем рауте, сгрудились сейчас у забора с колючей проволокой с куртками в руках.
Китти не ответила, наверное, потому, что она знала лучше.
– Я приду на слушание, – сказала Дана. Она не сказала, что хочет внести залог, потому что даже толерантный Стивен додумался бы до этого. – А пока я могу что-нибудь сделать для тебя? Позвонить детям? Еще что-то?
– Можешь найти убийцу Винсента, – предложила Китти.
– Извини?
– Я сказала, ты можешь найти убийцу Винсента. Ты же не думаешь, что это я убила его?
– Миссис Делано убила мужа? – Сэм звонил из Дартмута. Он казался обеспокоенным, этот самый чувствительный из всех сыновей Даны, он слишком беспокоился о других людях.
– Мама? – Потом позвонил Майкл. – Что происходит? – У него был перерыв между встречами, он услышал эту новость на Уолл-стрит.
Стивен не позвонил. Наверное, сага о Винсенте и Китти еще не попала в «Ю-эс-эй тудей».
Она только что закончила уверять Майкла, что с миссис Делано все в порядке, как раздался звонок в дверь. Это была Бриджет.
– Ты ходила туда? – обвинительным тоном спросила она, проходя мимо Даны и врываясь в гостиную без приглашения. На ней был розовый костюм для занятий бегом, который выгодно подчеркивал ее округлости – «Все натуральное, никаких имплантатов, merci beaucoup»,[4]– любила говорить Бриджет. (В отличие от Лорен, Даны и Кэролайн, которые носили четвертый, шестой и восьмой размеры и имели соответствующий рост, Бриджет при росте в сто шестьдесят пять сантиметров была двенадцатого размера сверху и шестого снизу; вот тебе и худенькие француженки). Еще на ней было слишком много «Шанель». Бриджет подошла к двухместному дивану около камина и устроилась на нем как у себя дома.
– Кофе? – спросила Дана.
Бриджет покачала головой. Ее темные кудри плясали и, ударяясь друг о друга, подскакивали.
– Ответы. Мне нужны ответы. Как там наша милая Китти? – Она произносила «милая» как «миилая», а «Китти» как «Киити». Иногда ее акцент ужасно раздражает.
Дана упала на софу напротив нее.
– Она этого не делала.
Снова зазвонил телефон. На сей раз звонила Лорен.
– Что происходит? – прокричала она тоненьким детским голосом.
– Я расскажу вам обеим сразу, – ответила Дана. Глядя на Бриджет и держа телефон около уха, она сделала глубокий вдох и рассказала, как она ездила к Китти и как передала ей куртку, и как та ее уверяла, что не делала этого. Дана не стала говорить им, как ужасно выглядела Китти. Это попахивало сплетнями.
Когда она закончила, то передала телефон Бриджет.
– Поговори с Лорен, если хочешь. Я пойду наверх и приготовлюсь к слушанию.
Ни Бриджет, ни Лорен не предложили пойти с ней.
Кэролайн сидела за своим столиком тщеславия, убирая короткие, выгоревшие на солнце крашеные волосы под плюшевую ленту. Она изучала свое отражение, радуясь тому, что вокруг ее янтарных глаз, полных коралловых губ нет тончайших линий. Миссис Мичем задумалась, не понадобится ли ей еще одна подтяжка, когда ей будет шестьдесят четыре. Не слишком ли большой перерыв – двенадцать лет?
