– Что ж, отлично! Пойдемте, я покажу вам, как работает кофеварка. А потом вы должны будете ознакомиться с трудовым соглашением. – Кэтрин хотелось проучить его за непочтительность, что сродни фамильярности, и поэтому она добавила: – Я понимаю, информации слишком много, но постарайтесь ее усвоить, поскольку желающих получить это место у нас с избытком.
А ведь она очень даже ничего! Кэтрин раззадорила его не на шутку. Хоть и шатенка… Все же миниатюрные блондинки нежнее, размышлял Хант. У нее довольно пышные формы, черты лица чересчур резкие. Но вот нос курносый и совершенно ей не идет.
Короче говоря, Хант почти потерял голову.
У Кэтрин он обнаружил шарм, ум и уверенность в себе.
– Еще есть вопросы? – спросила мисс Робинсон.
Хант молчал.
Она кинула на него вопросительный взгляд.
– Мистер Хант?
– Вопросов нет. Все понятно, спасибо. – Он улыбнулся. – Вы все замечательно рассказали, вы просто неповторимы. – И пока она раздумывала, что сказать, он как бы вскользь заметил: – Кэтрин… Очень красивое имя. Пожалуйста, зовите меня Ником.
– Неповторима? Вы еще недостаточно знаете меня… – и после непродолжительной паузы добавила, – Ник…
Сделав ему знак следовать за ней, Кэтрин повернулась и направилась к двери.
Хант сразу же мазнул взглядом по ее грациозной спине и аппетитной попке.
– А я, между прочим, не возражал бы узнать вас получше, Кэтрин, – произнес он вполголоса. – Да какая она к дьяволу шпионка! Провалиться ему на этом месте. – Рабочий стол Ханта оказался за прозрачной перегородкой, делившей кабинет Кэтрин на две части. – Теперь я смогу любоваться вами целый день, несмотря на эту стеклянную преграду. – Хант понизил голос. – Впрочем, ее можно убрать…
– Это не стекло, а плексиглас, – сказала она. – И не вздумайте ничего убирать – недремлющее око все время наблюдает.
– Ого! У вас и с чувством юмора неплохо…
– Неплохо, однако не стоит кому-либо об этом рассказывать. – Ханту захотелось немедленно ее поцеловать… – Вам, должно быть, известно, что любая информация, касающаяся ПИА, является сверхсекретной.
– Включая вас?
Она помедлила с ответом, но острый слух Ханта уловил, что дыхание у нее участилось.
Миновала еще секунда, и он совсем забыл, что перед ним сотрудник, за которым ему поручено наблюдать.
Наконец с обезоруживающей улыбкой Кэтрин ответила:
– Конечно, включая и меня. Не хочу быть белой вороной у себя же на работе.
Ханта удивил ее шутливый тон.
– Я бы пригласил вас на рандеву, – вернул он ей улыбку, – но, боюсь, нас запеленгуют…
– Непременно! – кивнула Кэтрин и обернулась к камере, установленной в офисе. – Скажите: «курага».
Играя роль сотрудника, временно нанятого на работу, Хант заметил:
– Там, где я работал до того, как меня направили к вам, камеры слежения были установлены повсюду. Здесь, оказывается, то же самое. Трудно, наверное, когда за тобой все время наблюдают?
Ее глаза неожиданно стали чересчур проницательными, а взгляд острым.
Какое-то время она молчала, но потом ответила:
– Все зависит от того, кто наблюдает…
Между тем Хант не отводил от Кэтрин взгляда.
Да, она не красавица, но от нее исходит мощная сексуальная радиация! Прямо-таки зашкаливает…
– А если это буду я? – не удержался он.
– Думаю, с камерами без вас мне будет все-таки спокойнее, – отбила она пас.
– Неужели вы опасаетесь доверить свою безопасность расположенному к вам мужчине? – гнул свою линию Хант.
– А что, женщины часто искали у вас защиты?
– Вот те раз! Неужели вас какой-то хам сумел обидеть?
– Что за манера отвечать вопросом на вопрос! – пожала плечами Кэтрин, пытаясь уйти от ответа.
– Ну да, ну да!.. Прошу пардону… Искали ли женщины у меня защиты? – нахмурился Ник. – Не искали… Никогда… Думаю, главную опасность они видели именно во мне!
– А может, это оттого, что они считают вас трусишкой, иными словами – не очень надежным?
Ого! С шутливой беседы она легко перешла на резкости.
Но самым неприятным было то, что она оказалась близка к истине. Трусом его, конечно, назвать нельзя, но надежности и стабильности в отношениях с женщинами ему всегда не хватало.
Собственно, дамы дольше полугода у него и не задерживались, поскольку он всегда следовал своей второй заповеди: «Уходи раньше, чем бросят тебя самого».
– Оказывается, вы обо мне наслышаны. Кто-то не пожалел дегтя для моей бочки меда.
Кэтрин улыбнулась, и Хант понял, что в ближайшие пару минут ему не стоит опасаться новых колкостей.
– Ник, почему мои слова заставили вас насторожиться? – самым благожелательным тоном спросила она. – Вы что-то скрываете? Может, вы многоженец и все ваши дети малолетние преступники?
– У вас богатое воображение! – Хант расслабился. – Я весьма ценю это качество в женщинах.
– Правда? – Кэтрин попыталась принять серьезный вид.
– Правда. Острый язычок, кстати, мне тоже по душе. Скажите, вы часто кокетничаете со своими подчиненными?
– Кокетничаю? – Голос у нее стал бархатным. – Хотите сказать, что я кокетка? Может, станете утверждать, будто я с вами флиртую?
Взгляд Ханта был прикован к ее чувственному рту. Он уже мечтал о страстном поцелуе.
– Конечно, стану утверждать… Вы со мной, бесспорно, флиртуете. И не вздумайте это отрицать.
– В таком случае я молчу, – заявила Кэтрин безапелляционным тоном. – Указания я вам дала, приступайте к работе. – И уже направляясь к двери, добавила: – Настоятельно рекомендую ознакомиться с нашим трудовым соглашением. Оно сильно отличается от соглашений в других подразделениях.
– Зато любой служащий не может нарушить правила, с которыми не ознакомился. Может, все-таки не стоит, мисс Робинсон? – Игривое настроение еще не покинуло Ника.
Кэтрин не стала обременять себя ответом.
Оставшись один, Хант достал из своего портфеля ее дневник, а в столе нашел трудовое соглашение.
Он сел за стол и открыл книгу, которую на всякий случай замаскировал сброшюрованными листами трудового соглашения.
Сквозь прозрачный плексиглас Хант видел, что Кэтрин Робинсон с головой погрузилась в изучение бумаг, от которых он оторвал ее, когда пришел.
Ник расслабился и приступил к изучению литературного творения мисс Робинсон.
«Лабиринты любви»… Нахмурив брови, Хант вздохнул, листая страницы. Его взгляд остановился на весьма любопытном пассаже где-то посредине дневника.
