Кларенс засмеялся ей в лицо.
— Ничего подобного ты не сделаешь. Сама знаешь. Если бы хотела, то давно сказала бы. А так... Ты просто боишься мысли, что я возбуждаю тебя сильнее, чем мой братец. Давай ляжем в постель. Он ничего не узнает. Я покажу тебе, что такое настоящий мужчина.
Он взял ее за руку и потащил к двери, но Одри развернулась и свободной рукой влепила ему пощечину.
— Сейчас же отпусти меня, скотина!
Он прищурился. Синие глаза Кларенса очень напоминали глаза кузена, но они никогда не темнели от желания и не становились нежными от любви.
— Предупреждаю, ты пожалеешь об этом, — пригрозил он.
— А ты пожалеешь о том, что прикасался ко мне! — бросила Одри...
Она заставила себя вернуться в настоящее и сосредоточилась на словах Грегори.
— Я хочу попробовать, — говорил он Кларенсу. — Одри научит меня всему, что знает сама, а остальное, я узнаю на собственном опыте.
Ни за что на свете, подумала Одри, но решила не торопиться с возражениями до отъезда Кларенса.
— Предупреждаю, мои знания очень ограничены, — со слабой улыбкой сказала она Грегори.
— Не верю, — ответил он. — Сколько лет этой плантации? Двадцать?
— Не забывай, что тогда я была ребенком, — возразила Одри.
— Не скромничай. Я уверен, что ты можешь сладить с этим делом одной левой.
— Выращивание табака интересовало меня не так, как родителей, — напомнила она.
— Но сейчас, когда ты стала совладельцем плантации, все изменится.
Одри выгнула бровь.
— Не уверена.
— Недовольна тем, что мне оставили половину?
— Я недовольна тем, что ты вообще очутился здесь, — огрызнулась она. — Это бесполезно. Плантация не заставит нас вернуться друг к другу, только сделает нашу жизнь невыносимой. Ничего не выйдет.
— Если ты будешь так думать, то конечно.
От гневного взгляда синих глаз по ее коже побежали мурашки. И тут Одри поняла, что ее чувства вовсе не умерли. Это открытие ошеломило ее. Разве можно испытывать какие-то чувства к человеку, который так обошелся с тобой? Полный абсурд...
— А что, по-твоему, я должна думать? — с жаром спросила она.
— Твоя мать и отчим надеялись, что мы будем чтить их волю. Единственное, что от нас требуется, это работать вместе. Можешь не волноваться, спать с тобой я не собираюсь.
Ох... Она ему больше не нужна. Выразиться яснее было нельзя. И хотя именно это Одри и требовалось услышать, фраза Грегори напоминала пощечину. Какой женщине понравится, если ей скажут, что она перестала вызывать желание?
— И в мыслях не было. Ты для меня ничего не значишь, — парировала Одри.
Грегори перестал для нее что-то значить в день решающей ссоры. Эта страшная сцена тут же всплыла в ее мозгу.
— Что там у вас с Кларенсом? — спросил Грегори, придя домой.
Одри вздрогнула. Наверно, Кларенс выполнил свою угрозу.
— Что ты хочешь этим сказать? Кларенс пытался затащить меня в постель с первого дня нашего знакомства. Меня от него тошнит. Я ничего не хотела говорить, потому что он твой двоюродный брат, но...
— Ничего не хотела говорить? — издевательски повторил Грегори. — Не сомневаюсь. Но не поэтому. А потому что ты сама его соблазняла. Как я мог так опростоволоситься? Убирайся из моего дома!
Одри отпрянула как ужаленная. Кларенс очень ловко свалил с больной головы на здоровую.
— Что он тебе сказал? — дрожащим от гнева голосом спросила она. Одри любила Грегори всей душой и не собиралась позволить какому-то мерзавцу разлучить их.
— Вполне достаточно, чтобы понять, какую змею я пригрел на груди, — бросил в ответ Грегори.
— Он лжет! — с жаром возразила Одри. — Лжет, чтобы спасти свою шкуру. Я пригрозила, что все расскажу тебе.
— И ты думаешь, что я этому поверю? — Грегори смерил ее взглядом. — Мне давно следовало все понять. Я видел вас вместе и радовался, что вы так хорошо ладите друг с другом. Радовался, черт побери! — Он ударил ладонью по столу. — Слепой дурак! Неужели ты надеялась, что все будет шито-крыто?
У Одри сжалось сердце.
— Грегори, послушай, — взмолилась она. — Все было совсем не так. Кларенс...
— Как ты думаешь, кому я поверю? Тебе, которую знаю без году неделя, или человеку, с которым вырос? — крикнул Грегори. — Не морочь себе голову.
— Но я ничего не сделала, — возразила Одри. — Я прогнала Кларенса. Я никогда его не соблазняла и даже не собиралась. Я люблю тебя. Очень люблю. Грегори, поверь мне...
Он закрыл глаза, заставив ее замолчать. Одри не знала, как заставить мужа поверить ей. Понятно, что Грегори верит брату, но разве она ему не жена? Неужели его чувство к ней так неглубоко, что Грегори ей не доверяет?
— Я хочу видеть Кларенса, — громко сказала она. — Нам нужно поговорить о случившемся. Втроем.
— Думаешь, это что-то изменит? — ядовито осведомился Грегори.
— Я твоя жена. — В ее изумрудных глазах вспыхнул огонь. — Муж обязан доверять жене. Я тебе доверяю. Если бы кто-то сказал, что ты мне изменяешь, я ему не поверила бы. Конечно, если бы ты не подтвердил это сам! А я говорю тебе, что никогда не спала с Кларенсом, никогда не соблазняла его и всячески отваживала.
— А он говорит то же самое о тебе. Правда, странно? — издевательски спросил Грегори. — Похоже, все эти месяцы я был глухим и слепым.
— Грегори, пожалуйста... — Одри взяла его за предплечье, но он злобно оттолкнул ее руку. — Раз так, я сама вызову Кларенса! — воскликнула она. — Я не позволю ему разрушить мою семейную жизнь!
Грегори картинно развел руками.
— Сделай одолжение.
Тогда Одри позвонила Кларенсу и попросила его приехать.
— Бомба взорвалась, верно? — спокойно спросил тот, и Одри поняла, что он улыбается. До нее тут же дошло, что его приезд ничего не изменит. Деверь посеял в мозгу Грегори семена зла, и, что бы ни сказала Одри, они будут давать побеги.
Ее предчувствие сбылось. Кларенс дал честное слово, что вся инициатива принадлежала ей, и Грегори поверил кузену. На следующий день Одри окончательно поссорилась с мужем, ушла из дому и вновь увидела Грегори только на похоронах...
Сейчас она гневно смотрела на Грегори, сидевшего напротив.
— Можно заключить что-то вроде соглашения насчет руководства плантацией и фабрикой, — предложил он.
— Пожалуй, не буду вам мешать, — вставая, сказал Кларенс. — Мне нужно закончить собирать вещи.
— Не нужно, — тут же ответила Одри. — Мы с Грегом можем побеседовать когда угодно. Невежливо говорить о делах, когда...
