– Пусть денек-другой разогревается, – поддержала Кей. – С этим спешить не следует.
Пусть разогревается? Что она имеет в виду?
Джулианн запаниковала. Ее пронимала дрожь от одной только мысли, что она может оказаться в постели с Бобби Элком.
На следующее утро Бобби проснулся и начал трясти искалеченной ногой.
Фантомные боли. Нервы не знают, что у него нет ноги.
Зато знал Бобби Элк. Человек, который никогда ничего не терял.
Сейчас фантомные боли появлялись редко, поэтому он закрыл глаза и просто ждал, когда они прекратятся.
Наконец Бобби открыл глаза и выругался – кажется, с отдыхом покончено.
Он оглядел спальню и глубоко вздохнул. После смерти жены он покинул дом и теперь жил в крошечной хижине, приткнувшейся к склону холма, среди деревьев и цветов.
Бобби поднялся, подтянул к себе костыли и отправился в ванную, вглядываясь в приспособления, сделанные собственными руками: поручни, за которые он хватался по дороге в душ, стул для душа. За последние три года они стали привычными, но сегодня опять заставили его почувствовать себя калекой.
Черт, а он терпеть не мог жалеть себя!
Он – здоровый мужик, деятельный и сильный, финансово независимый. У него масса поводов благодарить судьбу. Но сегодня утром у Бобби не было душевных сил возносить благодарности, сегодня утром он чувствовал себя тем, кем был на самом деле, – сорокадвухлетним вдовцом.
И еще, добавил он, доставая из шкафа джинсы, отвратительным самому себе, изголодавшимся по сексу инвалидом.
Погруженный в эти мрачные раздумья, он дошел до конюшни и, сверившись с компьютером, по списку на доске объявлений просмотрел расписание для него на сегодня: как всегда, уроки верховой езды и туристическое сопровождение.
Первый урок сегодня с Джулианн.
Бобби тревожно взглянул на часы. С этим нужно справиться. Она ведь пробудет здесь всего неделю.
Бобби выпил кофе, съел булочку с повидлом и еще раз взглянул на часы – пора. Нужно всего лишь вести себя с Джулианн так, будто она такой же платный гость, как и любой другой.
Джулианн уже сидела на скамейке перед конюшней, ее волшебные волосы были стянуты в девчоночий «хвостик» и перехвачены синей шелковой лентой.
Она встала и приветливо ему улыбнулась.
У нее были очаровательные ямочки на щеках, а глаза зеленые, как мох, и веснушки как блестки.
«Сорок ей к лицу», – решил он.
– Доброе утро, – сказал он.
– Доброе.
Она подобрала полы длинного хлопчатобумажного жакета. Белая блузка под ним была с тонким шнурком под воротником и рядом крошечных синих пуговичек. Костюм дополнялся парой поношенных джинсов «Levi's» и умеренной цены новенькими шлепанцами.
– Ну, так. Вы когда-нибудь сидели на лошади? – спросил он, приступая к занятиям.
Она отрицательно покачала головой:
– Я из Пенсильвании.
Он против воли усмехнулся:
– В Пенсильвании нет лошадей?
Она сделала легкий жест:
– О, конечно, были. В глуши.
«Да, – подумал он, – какая прелесть».
– Я просто дразню вас, Джулианн.
– Я знаю. – Она послала ему неуверенную улыбку. – И у вас это хорошо получается.
Он сдержал ухмылку:
– Вы – легкая добыча, слишком доверчивы.
– Значит, я должна быть готова к тому, что вы будете оттачивать на мне свое чувство юмора?
– Да, мэм. – Именно чувство юмора, как он предполагал, помогало ему продолжать жить. Юмор и любовь к лошадям. И, конечно, отеческая забота о Майкле. – Пойдемте. – Он и повел ее в конюшню. – Я представлю вас нашим лошадям.
Он выбрал для нее хорошо обученного мерина.
– Это – сэр Кабальеро, сэр Рыцарь, по-английски. Чаще всего мы просто зовем его Кабальеро.
– Значит, это мальчик.
– Ага. – Бобби развеселился, увидев, как она приближается к мерину. – Десятилетний мальчик.
– Вы снова дразнитесь. – Она засмеялась. – А я-то!..
– Совсем нет. – «Она веселая, – подумал он. – Немного наивная». И эта девичья наивность вызвала в нем желание поцеловать ее, прикоснуться к ее губам. – Вы – прелесть.
Она улыбнулась, отчего ямочки на ее щеках стали еще заметнее:
– Благодарю вас.
Бобби придвинулся ближе, ему оставалось только наклониться и взять на себя смелость поцеловать ее первым.
Она облизнула пересохшие губы, и его пронзила дрожь.
«Похоть», – подумал он.
– На чем мы... – спросил он, сделав дьявольское усилие, чтобы перестать смотреть на ее рот.
– На чем... – «На поцелуе», – подумала она. Или она ошиблась и ей это только показалось? – Мы говорили о Кабальеро, – напомнила она, – о том, что он мальчик. – Она повернулась к коню и постаралась взять себя в руки.
– Ах, да. – Он тоже повернулся к коню. – Прежде всего, это мерин, кастрированный жеребец.
Джулианн просто кивнула.
– Кабальеро зарегистрирован, – продолжал объяснять Бобби, – и дата его рождения указана в его бумагах. Но возраст определяют и по зубам коня. Чем старше конь, тем больше стерты у него зубы.
Джулианн протянула руку, чтобы погладить мерина по носу.
Бобби наблюдал за ее движениями, а потом, почему-то, их глаза опять встретились.
– Готовы? – спросил он.
«Коснуться его? Поцеловать? Провести с ним ночь?»
– Да, – отозвалась она.
Он дотянулся до нейлонового предмета, висевшего возле денника:
– Это – повод. – Он открыл дверцу, вошел в денник и взнуздал коня.
Бобби повел мерина к выходу из конюшни, по дороге остановился и что-то по-испански сказал молодому помощнику. Тот посмотрел на Джулианн и кивнул головой.
Через некоторое время помощник появился с седлом и положил его на беговую дорожку.
Бобби начал седлать коня, попутно объясняя весь процесс, называя каждую деталь сбруи. Джулианн слушала, но мысли ее были далеко – она фантазировала на тему его прикосновений.
– Какую пользу вы надеетесь извлечь из первого урока? – спросил он, затягивая подпругу. Чего вы хотите?
«Вас», – хотелось ей сказать.
– Только самое основное. Ведь я могу взять проводника и чувствовать себя вполне комфортно. – Она помолчала, отвела от лица выбившуюся прядь волос. – Вы будете этим проводником?
Он кивнул:
– Я как раз завтра веду группу.
Ей не хотелось делить его с группой.
