— Было бы неплохо, если бы вы его все-таки получили, мистер Хардвик.
Он легонько сжал мою руку:
— Благодарю вас.
— Если вас назначат, вы многое измените?
Он задумался.
— Разумеется, мне хотелось бы многое изменить, но пока трудно сказать, каких конкретных изменений мне удастся добиться.
— Я имею в виду изменения, касающиеся обязательного ношения мантии в учебные часы, на котором настаивает мистер Браунинг. Мне кажется, мантия ужасно устарела, кроме того, в ней чувствуешь себя неловко.
— Неловко? — рассмеялся он. — Странное определение для бесформенной школьной мантии. На мой взгляд, она совершенно бесполая и нейтральная.
— Я не это имела в виду, — рассмеялась и я. — Мне хотелось сказать, что мантия вызывает неловкость в денежном смысле. Свою я купила в комиссионке — нет, даже не так, — я купила ее на распродаже в фирме, дающей одежду напрокат, и она была порвана в нескольких местах. Я ее починила, но она опять расползается. Ткань слишком ветхая, и только складки скрывают дыры. — Я вздохнула. — Наверное, придется наскрести денег и купить новую.
После недолгой паузы он ответил:
— Думаю, мы затеяли слишком серьезный разговор, давайте-ка сменим тему. А?
— Хорошо. — Я взглянула на него и, пользуясь нашей близостью, спросила: — Вы собираетесь жениться на вашей экономке, мистер Хардвик?
Он слегка тряхнул меня за плечи:
— Моя личная жизнь, мисс Джонс, вас не касается.
Я, оскорбленная жесткостью ответа, немного отодвинулась от него:
— Простите.
Он притянул меня обратно:
— Не глупите, мисс Джонс!
Я закрыла глаза и опять расслабилась. Позади послышалось какое-то шевеление, и между нами заползла чья-то осторожная маленькая рука. Я вскрикнула.
Мы отпрянули друг от друга. Когда меня разделили с этим человеком, я вдруг почувствовала невыносимую душевную боль, словно потеряла часть себя.
— Извините, что напугал вас, мисс Джонс. — Это был дрожащий голос Колина. — Но мне нужно выйти на улицу. Пап, ты можешь пойти со мной. Один я боюсь.
— Конечно, сынок.
Он вылез из спального мешка, надел ботинки и вышел вместе с Колином из автобуса. Оба растворились в темноте. Вокруг стояла необычная тишина, и мне показалось, что они заблудились в тумане. Я снова запаниковала и даже хотела разбудить остальных, чтобы отправиться на их поиски. Казалось, после их ухода прошла вечность.
На самом деле всего через несколько минут я увидела очертания знакомых фигур, и они забрались в автобус. Мистер Хардвик устроил сына в спальном мешке, умудрившись при этом не разбудить спящих рядом. Потом снял ботинки и снова залез в свой мешок.
Я отодвинулась подальше, в угол сиденья. Но он потянулся ко мне, расстегнул мой мешок, чтобы можно было просунуть руку.
— Не возражаете? — прошептал он. — Моей руке стало грустно одной.
Я покачала головой и на время потеряла дар речи. Он притянул мою голову к себе на плечо, и я опять уютно устроилась, словно здесь всегда было мое место. Я была уверена, что где-то на звездном небе ярко светит луна, и могла поклясться, что рядом поет соловей. Но когда я открыла глаза, то увидела все тот же густой туман и услышала гулкую тишину.
— Трейси?
Я изумленно подняла глаза, когда он позвал меня.
— Вас ведь так зовут? Полагаю, в сложившихся обстоятельствах, Трейси, нам следует отбросить формальности. Кстати, меня зовут Брет. Произнесите мое имя. Ну?
Я осмелела и попробовала его на язык.
— Брет, Брет. Хм-м, приятное имя, оно мне нравится. Брет, Брет…
Я была уверена, что он в этот момент улыбается.
— Трейси, где вы живете?
— Довольно далеко от школы, но эта квартира оказалась лучшей за те деньги, которые я могла себе позволить. Это большой старый дом, поделенный на несколько жилых комнат. На пять жильцов общая ванная комната. Квартирную хозяйку можно увидеть только в одном случае — если вы хотите подать жалобу, но это все равно не даст никакого результата. — Я подняла голову. — Поэтому я не смогла бы пригласить к себе в гости человека вроде вас.
— Почему?
— Потому что я живу в ужасном месте.
Его рука гладила меня, словно пытаясь утешить, прогнать обиду.
— Не переживайте, мисс! Вы, наверное, скоро выйдете замуж, и тогда ваши мучения закончатся.
— Сначала покажите мне моего кавалера, — рассмеялась я.
— Я думал, он у вас есть. А как же Иствуд, второй учитель географии?
— Уэйн? О, мы иногда встречаемся, только и всего! Между нами нет ничего серьезного.
— Он не производит впечатления серьезного человека, на мой взгляд.
— Вы правы.
Мы замолчали. Я слышала ровное биение его сердца прямо под моим ухом.
— Брет, сколько вы прожили со своей женой?
Сердце забилось чаще, и меня это удивило.
— Пять лет. Наш брак в последние годы перед ее смертью был не слишком гармоничен, мягко говоря. — Он посмотрел на меня, и я почувствовала его дыхание на своем лице. — Но вы не имеете права задавать личные вопросы, юная леди.
Я покраснела в темноте и была рада, что он не видит этого.
— Извините меня, Брет.
Он ободряюще сжал мою руку.
— В любом случае, — сказала я, — я вряд ли выйду замуж после того, что произошло с моими родителями.
— Расскажите же, Трейси, что случилось с ними.
Мои волосы слегка шевелились от его дыхания. Я потерлась щекой о его шерстяной свитер, словно котенок, нуждающийся в тепле и ласке. Он еще крепче обнял меня.
— С детства помню, как они беспрерывно ссорились и оставались вместе, по их словам, только ради меня. Когда я поступила в университет и уехала из дома, они развелись.
— Вы с ними видитесь?
— С отцом — никогда. Он снова женился, как и моя мать вышла замуж. У обоих — пасынки. Иногда я встречаюсь с матерью.
— Значит, фактически у вас никого нет?
Я кивнула. В его объятиях я чувствовала себя в безопасности, теплота его тела стала моим убежищем, и я с облегчением вздохнула.
— Теперь постарайтесь заснуть, Трейси, — прошептал он.
— Да, Брет. Спокойной ночи, Брет.
В конце концов я уснула и во сне, кажется, бормотала его имя и терлась щекой о его грудь. В какой-то момент я начала просыпаться, но почувствовала легкое поглаживание по голове и опять провалилась в сон.
Меня кто-то тряс за плечо, но я не хотела отзываться.
