— Говорит, что пожалел, памятуя о моем возрасте и состоянии здоровья. Он подумал, что смерть Виталика мне будет легче перенести потом. Посчитал, что не стоит мне наблюдать все это воочию.
— Он прав, бабуль. Я бы на его месте поступила также.
— Ах, Катенька, прав не прав, теперь уж ладно. Отвезешь как-нибудь меня к нему на могилку, ладно, милая?
— Конечно, бабуль, какой вопрос! А Виталия Михайловича, что, ограбили?
— Валера говорит, не похоже на то. Хотя, откуда ему знать что пропало, он ведь и не жил с отцом.
— Ну, а милиция, что говорит?
— Тоже отвергает версию ограбления, хотя по подчерку предполагает, что преступники все же, что-то искали.
— Интересно, чего такого они могли искать в квартире одинокого пожилого человека, к тому же, совсем небогатого?
— Не знаю, Катюш, хотя, бродят у меня кой-какие мыслишки, но… — И Софья Максимовна загадочно умолкла.
— Бабуль, ты что? Ты что-то знаешь?
— Ну, что ты, детка, нет конечно! Просто мне в голову пришла одна мысль, но это всего лишь мои тараканы, как ты говоришь!
— Вообще-то я звоню тебе потому, что завтра ложусь
в больницу. — Переменила тему разговора Софья Максимовна. — И мне хотелось перед этим увидеть тебя. И главное, кое что передать.
— Ты в больницу? Как? Что случилось, бабуль?
— Да, я на той неделе анализы сдавала, оказались хреновые, вот меня участковая в больницу и укладывает!
— Ба, ну в чем дело-то? Почему я узнаю об этом только после твоей участковой, а?
— Да, не хотелось тревожить тебя, Катюш, понапрасну.
— Да, что, значит, тревожить? У меня, что семеро по лавкам бегают, или работой я загружена, или, может, ты у меня ни одна единственная, а? Сколько раз я тебя ругала за такие приколы, а ты опять за свое? И самое интересное, что в среду я у тебя была, но ты обо всем этом даже словом не обмолвилась!
— Ладно, Кать, не ворчи! Ничего страшного не случилось. Полежу в больнице недельку, другую, они меня там подштопают, и, глядишь, потяну еще!
— Ба, ну какая больница! Знаю я, как они тебя там подштопают! Нашла метод, — искать здоровье у больного!
— Ладно, Кать, не воображай уж так-то! Самые обычные лекарства у них имеются, а мне и надо-то всего ничего!
— Ой, бабуль, ты неисправима! В общем так! Я сейчас же звоню Володе, и мы определяем тебя совсем в другое место. А пока позвони своей участковой и попроси, чтобы она подготовила твои анализы и медицинскую карту. Я сама за ними заеду сегодня, поняла?
— Кать, да не затевала бы ты все это, а? Опять же, мужа надо просить…
— Ба! Давай-ка на этом закончим наш разговор! Звони сейчас же участковой и скажи, что во второй половине дня я к ней заеду. Ее, кажется, Валентина Николаевна зовут?
— Да!
— Ну, вот и звони ей, а потом, как договоришься, мне перезвони! Все! — и Катерина повесила трубку.
— Вот артистка-то! — в сердцах воскликнула Катерина.. — Беспокоить она меня боится. Два инфаркта перенесла и все выпендривается. — И, махнув рукой, принялась звонить мужу.
Володя перезвонил ей через пару часов и сообщил, что "выбил" место для Софьи Максимовны в клинике бывшего четвертого управления.
— Так что, пусть собирается! — сказал он. — Послезавтра отвезем ее туда.
— А завтра не получится?
— Какая ты шустрая Кать! Скажи спасибо, что на послезавтра получилось!
После обеда Катерина отправилась в поликлинику за анализами. Там она переговорила с лечащим врачом Софьи Максимовны, и та не сообщила ей ничего утешительного.
— Судя по анализам, состояние у нее прединфарктное, Екатерина Леонидовна, — заключила Валентина Николаевна. — Так что, в больницу ей нужно срочно. Случись третий инфаркт, не дай бог, боюсь, она его не переживет. Вот такие дела!
— А если мы отвезем ее в больницу послезавтра? — забеспокоилась Катерина, — ничего?
— Ничего! Послезавтра ничего. Только предупредите ее, чтоб как можно меньше суетилась. Пусть три-четыре раза в день непременно укладывается в постель и ни в коем случае не нервничает.
— Хорошо, я сама прослежу за этим. — Пообещала Катерина.
После поликлиники она поехала к Софье Максимовне и первым делом уложила ее в постель.
— Ужин я тебе сама приготовлю. — Сказала Катерина и отправилась на кухню, однако вернулась оттуда через несколько минут.
— Ба, ну что за дела? — ни масла растительного, ни овощей! Я бы борщик тебе сварила! Что ты все экономишь, а? Или мне тетю Иру пойти отругать за недосмотр? За что, спрашивается, я ей плачу?
— Не сердись, Катюш, я в последнее время есть совсем не хочу. Чего же мне Иру лишний раз заставлять по магазинам бегать! Позавчера вон, два йогурта выкинула, — вздулись, да три сосиски, которые совсем сморщились. Для чего мне зря деньги-то тратить, а Кать?
Катерина на все это махнула рукой, и, сняв фартук, отправилась в магазин.
Вернувшись, она застала у Софьи Максимовны ту самую тетю Иру, проживающую по соседству.
— Ну вот, легка на помине, — с раздражением подумала Катерина. — Ее только когда надо не бывает! Теперь же не выпроводишь ни за какие коврижки. Будет уши натирать до тех пор, пока я не уеду.
Предположения Катерины оправдались. Одинокая шестидесятилетняя соседка домой и впрямь не спешила, а когда Катерина приготовила ужин, с удовольствием уселась за стол вместе с ними.
— Эх, Катя, жаль, что ты за рулем. — Сказала она с сожалением, окинув вожделенным взглядом аппетитный стол. — Под такую закусочку и рюмочку пропустить было бы не грех. У меня ведь есть! На той неделе с пенсии бутылочку себе купила, так там еще половина осталась. Ну, да ладно. Максимовне пить нельзя, ты за рулем, а мне одной не пристало!
Перекусив, Катерина взглянула на часы. Было без четверти шесть.
— Ну, все, мне пора! Володя обещал сегодня пораньше приехать, надо ужин ему приготовить. Тетя Ира, помойте посуду, пожалуйста.
— Конечно помою, Катюш, не беспокойся. А потом мы с Максимовной пойдем телевизор смотреть.
— Только долго не смотрите. Максимовне врач велел побольше отдыхать! — строго наказала Катерина.
— Катюш, пойдем-ка со мной, — сказала, Софья Максимовна, и, поднявшись со стула увлекла внучку в комнату, оставив соседку наедине с грязной посудой.
— Вот, возьми это с собой, — указала она на сверток, лежащий на трюмо.
— Что это?
— Здесь, Катюш то, что может тебе пригодиться после меня.
— Ба! — Катерина возмущенно топнула ногой. — Что за упадническое настроение, а? Уж не умирать ли ты собралась?
