И тут я почему-то подумала: уж не сбежала ли его благоверная к другому? Но если так, то скорее всего забрала с собой и сына. Хотя, как говорили нам наши общие приятельницы, Лиза не очень ощущала себя матерью. Может быть, она до этого еще попросту не дозрела. Поэтому и ребенок, насколько я поняла, проводил львиную долю своего времени у бабушки.
И тут, словно в ответ на мои мысли, раздался телефонный звонок.
— Здравствуйте, Анна Михайловна, — прозвучал голос Бена. — Нет, еще не приехала… Задерживается…
Почему вам не позвонила? Ну, вероятно, не смогла…
Как Эдик? С уроками все нормально?.. Ну и хорошо…
Как только приедет, сразу же позвонит.
Лисицын положил трубку.
— Теща звонила, интересовалась, — подавленным голосом пояснил он. — Я не стал ее расстраивать. Она тоже такая эмоциональная натура… Может, там ничего еще и не случилось. Может быть, еще все и уладится…
Эти фразы он произнес, глядя мне в глаза, словно желал услышать от меня подтверждение своим мыслям. А это было так очевидно. Он хотел одного: чтобы Лиза поскорее опять оказалась рядом с ним.
— В самом деле, зачем доставлять лишнюю тревогу матери? — согласилась я с ним.
И все же, несмотря на то что одна из составляющих версии о том, что Лиза сбежала, — а именно ее сын, — отпала, я решила проверить еще одну И послала Бена на кухню приготовить мне кофе с бутербродами, сама же продолжила осмотр комнаты.
Если ребенок ее не очень-то интересовал, то практичная Лизина натура обязательно проявилась бы в другом. В платяном шкафу я обнаружила две натуральные шубы — из норки и соболей, а в шкатулке среди бижутерии нашла дорогое бриллиантовое кольцо и серьги. Следовательно, версия побега выглядела весьма слабовато.
Наверняка бы в таком случае она прихватила с собой разные цацки. Значит, дело в чем-то другом. Если, конечно, вообще все случившееся не является недоразумением и Лиза не объявится сегодня-завтра дома и не объяснит все это нелетной погодой.
Я с трудом впихнула в себя бутерброды — ведь все это было затеяно лишь для того, чтобы Бен не видел, как я шарю в личных вещах его жены, — и собралась уходить.
— Таня, как ты думаешь, это дело выгорит у нас с тобой? — с надеждой спросил меня на прощание Бен и взял за руку — Знаешь, Димка, никогда наверняка не знаю, чем кончится то или иное мое расследование. — Я сочувственно пожала ему руку — Но чутье детектива подсказывает мне, что я решу твои проблемы. Не знаю, вернется ли к тебе Лиза или она уже не сможет вернуться, но я отвечу на все поставленные тобой вопросы.
Я решительно убрала руку и открыла дверь. Бен долго смотрел мне вслед, пока я спускалась вниз по лестнице подъезда.
Уже садясь в «девятку», я мысленно сосредоточилась на том, что буду делать завтра. Логика же первоначальных шагов моего расследования была достаточно ясна: в первую очередь мне предстояло познакомиться с господином Исмайловым, непосредственным начальником Лизы. А дальше — видимо, прояснить для себя круг общения своей бывшей одноклассницы.
Мадам Виноградова тоже не должна быть обойдена моим вниманием. Но первым делом — фирма «Панорама»!
Я приехала домой и, почувствовав после разговора с Веном и посещения его квартиры усталость, легла спать.
Глава 2
Офис агентства по недвижимости «Панорама» размещался в центре города, на улице Московской, в старинном здании постройки девятнадцатого века.
«Панорама» являла собой типичный образец евродизайна, по крайней мере такого, каким его себе представляли постсоветские бизнесмены.
За стеклянной дверью я обнаружила длинный коридор, по обе стороны которого находились двери, обитые дерматином под кожу и ведущие в различные кабинеты. Осведомившись у проходившего мимо мужчины с каким-то пакетом в руках, где я могу видеть директора фирмы, я направилась в конец коридора.
Там елевой стороны размещалась приемная, в которой за компьютером сидела девица лет двадцати пяти, вульгарно накрашенная, но с явной претензией произвести впечатление светской дамы. Ее темно-русые волосы ниспадали на пышный бюст, едва прикрытый ажурной кофточкой. Ярко накрашенные ноготки секретарши плавно скользили по клавиатуре.
Глянув на меня поверх очков и полупрезрительно фыркнув, она произнесла:
— А вы, собственно, по какому вопросу, девушка?
— Мне нужен Исмайлов.
— Ой, вы знаете, Аслан Гусейнович очень занят.
Вы вначале мне скажите, по какому вопросу, может быть, я вам смогу чем-то помочь.
В ее интонации сквозил некоторый налет надменности и — странно — затаенного испуга: уж не пришла ли я устраиваться на работу в фирму? По-видимому, это была та самая Олечка, о которой вчера упоминал Бен как о пассии Исмайлова, высказавшись при этом о ее интеллектуальных способностях не слишком лестно. Но, вероятно, она дорожила своим местом в фирме.
— Вы знаете, у меня с Асланом Гусейновичем беседа конфиденциального характера по очень серьезному вопросу, — сказала я.
— Да? — недоверчиво покосилась на меня Олечка. — Это по какому такому., конфиденциальному вопросу серьезного характера?
Она посмотрела на меня так, как порядочная замужняя женщина смотрела бы на девушку с Большой Казачьей — улица эта в Тарасове представляла собой нечто вроде квартала «красных фонарей» в Амстердаме.
Чтобы успокоить мадемуазель Гаврилову Ольгу Юрьевну, как гласила надпись на бэйджике, который почти горизонтально пристроился на ее груди, я решила внести некоторую ясность:
— Я частный детектив Татьяна Иванова. Вот моя визитка. — Я протянула ей заламинированную бумажечку с моими данными. — И у меня действительно серьезное дело к господину Исмайлову. Совсем не то, о чем вы, возможно, подумали…
— А откуда вы знаете, о чем я думаю? — слишком бурно отреагировала Олечка и, тяжело поднявшись со стула, предварительно окинув меня презрительным взглядом, направилась к кабинету главы фирмы.
Тут я заметила, что на Олечке надета мини-юбка, которая подчеркивала и без того длинные стройные ножки красавицы.
Ждать приглашения господина Исмайлова долго не пришлось. Минуты через две дверь в его кабинет открылась, и Олечка елейным тоном пропела:
— Проходите! Аслан Гусейнович ждет вас!
Я не заставила себя долго упрашивать и через секунду уже предстала пред очами властелина империи «Панорама».
Надо сказать, Аслан Гусейнович действительно производил впечатление властелина. Он был похож на легендарного султана Селима из рассказов Беатрис Смолл, только одетого в европейскую одежду конца двадцатого века.
Аккуратно постриженный, с тонкими черными усиками, которые очень шли его продолговатому лицу, он был человеком исполинского телосложения — даже за толщей шикарного черного костюма ощущалось сильное мужское тело. На массивной руке директора фирмы сверкал бриллиантовый перстень, а на запястье поблескивали золотые часы. Во всей его фигуре сквозила властность настоящего мужчины.
