– Стой, – Макколи поманил ее пальцем. – Иди сюда.
Он указал на место прямо перед собой. На таком близком расстоянии он не только сможет рассмотреть ее ягодицы, но даже поцеловать их. Дрожь, частично вызванная испугом, частично волнением, прокатилась по телу.
Дженна отвернулась, пряча покрасневшее лицо. Она хотела было выхватить палку из костра, но решила, что Макколи отнимет ее прежде, чем удастся ею воспользоваться. Дженна взмолилась про себя, чтобы противник удовлетворился только ее унижением.
Но у Бренча Макколи были другие планы.
Как только Дженна отстегнула низ сдельного белья, он перебросил ее через колено лицом вниз. Удерживая ее на месте одной рукой, второй он стал от души шлепать по голым ягодицам. Дженна обеими руками вцепилась в бедра Макколи, стараясь не коснуться его грудью, и прикусила губу, чтобы не кричать. Внутри у нее все клокотало.
– Это тебя научит, – приговаривал Бренч между ударами, – не шутить с людьми, которым ничего не стоит тебя убить.
Макколи ожидал, что мальчонок станет брыкаться и визжать так, что могут полопаться барабанные перепонки, но маленький пленник не издавал ни звука, и ни одна его мышца не дернулась.
– Тебе еще много нужно узнать о том, что значит быть мужчиной, – шлеп! – Урок первый: никогда не угрожай оружием человеку, которого не готов убить, – шлеп! – Второе: никогда не нарывайся, если противник сильнее тебя; и третье: если не хочешь, чтобы тебя нашли, держись подальше от воды и не разжигай костров. Я думал, твой друг индеец научил тебя хотя бы этому.
Последний раз шлепнув мальчишку, Макколи стряхнул его с колен.
Дженна с глухим стуком приземлилась на воспаленное мягкое место, тут же стала на колени, одной рукой массируя чувствительную плоть, и вскричала:
– Как ты смеешь!
Макколи покачал головой. А ведь до этого малец демонстрировал такую выдержку! С отвращением он заметил:
– Ты говоришь как девчонка.
Дженну так трясло от негодования, что ее шляпа сползла на затылок. Макколи потирал руку, будто та пострадала сильнее, чем ее мягкое место. Видя это, молодая женщина рассвирепела пуще прежнего. Она схватила комок грязи и швырнула его в Бренча.
– Если бы ты следовал собственным советам, я бы тебя не обнаружила, ты, эгоистичный осел!
Макколи усмехнулся, пригибаясь и закрывая лицо рукой. Когда Бренч выпрямился, у него глаза полезли на лоб, а сердце чуть не выскочило из груди.
Шляпа юного Джимми Уайта упала на землю. Толстая коса цвета ночи свисала с плеча, а ее конец доставал до талии. Они уставились друг на друга, замерев, словно два чернохвостых оленя,[9]почуявших опасность. Только сейчас Бренч обратил внимание на большие дымчато-голубые глаза, окаймленные густыми черными ресницами. Тонкие изящные брови. Курносый нос, говорящий об упрямом характере. Губы, так же подходящие мужчине, как кружевной корсет. Макколи посмотрел на свою руку, и жаркий трепет пошел по телу, когда он осознал, что аккуратная попка, которую он отшлепал, принадлежит отнюдь не мальчику.
Дженна видела, что взгляд Бренча становится пронзительным от осознания ее женственности. Сердце от страха забилось сильнее. Дженна нахлобучила шляпу, засунула под нее косу и вскочила на ноги.
В мгновение ока Макколи сорвался с бревна. Он схватил молодую женщину за куртку и притянул к себе. Дженна беспомощно глядела, как Бренч разорвал на ней рубашку, выставив на обозрение упругие холмики, подчеркнутые облегающим шерстяным бельем.
– Святая Дева Мария! – Макколи обхватил рукой маленькую круглую грудь. – Ты женщина!
Дженна ударила обидчика по руке и рывком высвободилась.
– Если подумываешь воспользоваться этим открытием – забудь.
Молодая женщина молниеносно подтянула штаны и закрепила их на талии. Затем, расставив ноги на ширину плеч и сжав руки в кулаки, как учил Чарли Длинный Лук, она приняла защитную позицию, по которой молодые люди в ее родном городке определяли, что им объявлена война.
Макколи стоял как вкопанный; рука его будто по-прежнему сжимала упругую теплую грудь. Женскую грудь. Желание кипящей волной прошло по позвоночнику. На золотых приисках представительницы прекрасного пола были редкостью, и прошло уже слишком много времени с тех пор, как Бренч последний раз был с женщиной. Пытаться заглушить реакцию своего организма было все равно, что гнаться за луной. Но можно показать девчонке, что могло бы произойти, если бы вместо него она подшутила бы над Мендозой. Сверля Дженну откровенным взглядом, Макколи сказал:
– Уж не думаешь ли ты, что смогла бы мне помешать, если бы у меня действительно появилась такая идея?
Оттопыренные локти и с вызовом поднятый узкий подбородок девчонки делали ее похожей на нахохлившуюся шотландскую куропатку. Болезненная пульсация в области паха лишила эту картину комичности.
– Знаешь, ты напрашиваешься на это, разъезжая по округе и заставляя мужчин спускать штаны. Мне просто интересно, какого черта тебе надо? Чего ты добиваешься?
– Это не твое дело. Я уже один раз извинилась. Второго раза не будет, так что убирайся из моего лагеря.
Секунды тянулись, будто вечность, пока Макколи молча разглядывал незнакомку. Несмотря на горящие глаза и воинственную позу, она выглядела юной, маленькой и уязвимой. Образ сестры Мауры, сдерживавшей толпу агентов Пинкертона, в то время как он ускользал из дома через заднюю дверь, вспышкой возник перед внутренним взором. Но о Мауре было кому позаботиться: с ней были Слоан, Дэн, а главное – ее муж Сэл, тогда как «колючей» девчонке, что стояла перед ним, некому было помочь.
– Прости, не могу этого сделать.
– Что значит – не можешь? Забыл дорогу к своему лагерю?
Макколи невесело ухмыльнулся.
– Да нет, я помню обратную дорогу. Но мать так меня воспитала, что я не могу бросать беспомощных особ на произвол судьбы. Какими бы крутыми они себя ни считали. Скажи, куда ты направляешься? Я позабочусь, чтобы ты добралась туда благополучно, и пойду своей дорогой.
Сказанное ошеломило Дженну. У Макколи имелось гораздо больше причин оставить ее, чем когда-либо было у ее отца. Тем не менее, Джеймс Ли-Уиттингтон без зазрения совести покинул их с матерью. Дженна с интересом взглянула на наемника. Наверное, ему что-то от нее нужно. А поскольку он мужчина, очевидно, чего он хочет.
– Только попробуй еще раз ко мне прикоснуться! Я убью тебя!
Макколи поднял глаза к небу.
– Господи, спаси и сохрани! Ты доверчива, как…
– Как курица в лисьей норе, – закончила мысль Дженна. – И ты не можешь отрицать, что у меня есть на то веские основания.
