Весь этот год был наполнен бесконечной борьбой с дочерью – борьбой, от которой Беатрис невероятно устала. Софи, в силу ее невинности, не понимала важности предстоящего шага. Она еще не знала, что романтические увлечения и страсть проходят, и не переставала верить в то, что сумеет.выйти замуж по любви.
Беатрис же слишком сильно любила своих дочерей, чтобы позволить им совершить неправильный выбор, а потом страдать всю оставшуюся жизнь. Как всякая любящая мать, она хотела для своих дочерей благополучия и надежности, прекрасно зная, как быстро могут исчезнуть деньги и как общество отворачивается от тех, кто остается нищим.
А вот аристократический титул – это совсем другое дело. Уж он-то сохраняется навсегда! Единственным долгом женщины в аристократическом обществе является рождение наследников, а социальный статус детей заранее гарантирован.
– Ты и в самом деле заболела? – Беатрис приложила ладонь ко лбу дочери.
– Не знаю, может быть. Во всяком случае, сегодня не самый удачный вечер для знакомства с герцогом. Не могли бы мы уехать домой?
Опять это несгибаемое упрямство, подумала Беатрис. Софи с самого рождения обладала сильным характером, но сегодня Беатрис увидела что-то новое в глазах старшей дочери, и она многое бы отдала, лишь бы узнать, что произошло.
– Неужели герцог тебе не понравился? Мне он показался очень достойным мужчиной.
Софи довольно долго обдумывала ответ, а затем сказала:
– Если говорить честно, мама, это совсем не тот человек, которого я хотела бы встретить.
– Как ты можешь судить о нем, если вы не обменялись с ним и парой слов! И что может быть плохого в том, что вас представят друг другу? Потом ты легко сможешь решить, нравится он тебе или нет.
– Но я не хочу, чтобы меня ему представляли.
– Ты не права, Софи, тебе нужно попробовать. Нельзя быть такой разборчивой. Сезон не продлится вечно, а твой отец слишком много денег потратил на все это...
– Мама, – перебила ее Софи, – ты же обещала, что я смогу сама сделать свой выбор.
Сердце Беатрис болезненно сжалось при этом напоминании. Она ведь действительно обещала. Чувствуя себя усталой и изнуренной после бала и мучительной подготовки к нему, Беатрис не в состоянии была спорить. Раз Софи нездоровится, ничего не поделаешь, придется соглашаться.
– Давай тогда возьмем свои плащи, – сказала она уже спокойнее.
Когда они с дочерью выходили из зала, Беатрис вдруг подумала, что, возможно, ей все же следовало настоять на своем и заставить дочь познакомиться с герцогом. Муж Беатрис всегда говорил ей, что она слишком многое позволяет своим дочерям, но что она могла поделать, если невероятно любила всех троих...
На следующее утро Джеймс в задумчивости направился в свой кабинет, чтобы прочитать газету и просмотреть почту. Усевшись в удобное кресло, он взглянул на обитую дубом стену, и мысли его вновь вернулись к американской наследнице. Интересно, чего ей удастся добиться и какого именно обедневшего захудалого лорда они с матерью смогут поймать? Им, безусловно, не составит труда очаровать любого: в последнее время американские девицы намного превосходили невест из английской провинции. Впрочем, что же тут удивительного: американки путешествуют по миру, изучают науки и искусство у самых лучших преподавателей, которым платят огромные деньги, и наяву видят Сикстинскую капеллу и картины итальянских мастеров, в то время как английских девиц обучают одна или две гувернантки где-нибудь в скромной комнате на втором этаже замка.
Неожиданно Джеймс разозлился сам на себя. Похоже, он стал одним из множества джентльменов, сидевших в это утро .в своих кабинетах, тупо глядящих на стену и думающих о ней... Следует немедленно это прекратить, сказал он себе и решительно взялся за лежавшую перед ним на столе корреспонденцию.
Быстро разобравшись с первым письмом из большой стопки, Джеймс внимательно прочитал второе от директора учебного заведения в Итоне, где учился Мартин.
У брата опять возникли проблемы: его обнаружили с бутылкой рома и девицей из прачечной в его комнате, и директор намерен был отчислить Мартина из школы, а поэтому просил указаний о том, куда его следует отправить.
Откинувшись на спинку стула, Джеймс попытался сообразить, что ему теперь следует делать.
Мартин всегда был спокойным и послушным ребенком. Что могло с ним произойти? Или это была обычная беспечность, свойственная юношескому возрасту?
«Подростки всегда остаются подростками», – вспомнил он чей-то афоризм.
Джеймс всегда сохранял определенную дистанцию в отношениях со своей семьей и не собирался менять эти отношения, а потому прекрасно знал, что не может служить примером для своего младшего брата и вряд ли сможет наставить его на путь истинный. Сам он в юности оказался жертвой железной дисциплины и ни в коем случае не хотел, чтобы брат повторил его путь.
Немного подумав, Джеймс решил отправить Мартина к их тетке Каролине, живущей в Эксетере; она, по мнению Джеймса, даже лучше, чем мать, сможет справиться с проблемой. Написав письмо, он постарался выкинуть все заботы о брате из головы и обратился к другим письмам.
В этот момент раздался стук в дверь и вошедший лакей протянул Джеймсу небольшой поднос с письмом.
– Это получено только что, ваша светлость, – пояснил он.
Взяв письмо, Джеймс тотчас же узнал почерк своего управляющего, мистера Уэлса, и, как только лакей вышел, открыл конверт.
«Мой дорогой герцог!
Весьма сожалею, что вынужден сообщить вам неприятную новость. У нас пострадала крыша в самой большой комнате. Несколько дней назад в крыше образовалась трещина, из-за чего на ковре и мебели появились мокрые пятна. Плотник, которого я послал для проведения ремонта, оказался достаточно грузным мужчиной, и под его тяжестью крыша рухнула. Теперь мы знаем, что вся крыша проржавела, и я плохо представляю себе, как она продержится эту зиму. Я не хочу повторяться, описывая подробно сложившуюся ситуацию, но надеюсь, что вы наконец примете решение относительно продажи французских гобеленов из западного крыла дома, а также картин, о которых мы с вами говорили в прошлый раз».
Джеймс закрыл глаза и потер пальцем переносицу, пытаясь избавиться от боли в голове. Ну почему все эти проблемы обрушились на него именно теперь? Он сжал кулак, стараясь уменьшить боль, ставшую результатом события, происшедшего в детстве, но которое даже через двадцать лет давало о себе знать. Внимательно глядя на ладонь, он вспомнил, какой безумно тяжелой была крышка сундука, придавившая его руку. Затем, как всегда, он постарался избавиться от неприятных воспоминаний.
Надо ли ему продавать французские гобелены? Джеймс сомневался в этом, хотя и понимал, что вырученных денег хватило бы на ремонт крыши. Вот только для его матери эта продажа и особенно разговоры на столь щепетильную тему будут весьма неприятны. Но даже если он решится их продать, то что потом? Необходимо очистить озеро, увеличить количество денег на расходы матери и Лили, которые в данный момент оказались сведены почти к нулю. Кроме этого, непрерывно увеличивались их долги, поскольку траты возрастали, а доходы сокращались. Хозяйство на земле приносило значительно меньшую прибыль, чем раньше, из-за тяжелой сельскохозяйственной депрессии. Джеймс и так уже увеличил ренту и больше повышать ее не мог.
