Опытным взглядом герцог отметил ее локоть, красивые плечи и соблазнительную линию шеи. Грудь ее была стиснута узким вечерним платьем, и он представил себе, как бы выглядела эта американка, свободная от одежды и оказавшаяся в его руках.
– Твоя мамаша все еще терзает тебя, требуя, чтобы ты женился? – спросил Уитби, прервав его приятные размышления.
– Терзает, причем ежедневно, – недовольно ответил Джеймс, – но сомневаюсь, чтобы ее заинтересовала какая-то американка. К тому же мать давно привыкла сама руководить домом. Она надеется найти тихое незаметное создание, – что-нибудь британского производства, – которое не будет ни жаловаться, ни требовать к себе чрезмерного внимания, постоянно оставаясь в тени.
В это время мимо них, направляясь в галерею, где висела недавно приобретенная хозяевами картина Рембрандта, прошла леди Симор, и Джеймс любезно ей поклонился. В богатых домах Лондона хорошо знали, что картина была приобретена у маркиза Стокса, вынужденного продавать принадлежавшие ему произведения искусства для того, чтобы привести в порядок пришедшее в упадок родовое поместье. Снисходительным шепотом обычно добавляли, что с тех пор его жена не обменялась с ним ни единым словом.
– А американка, даже такая богатая и красивая, – продолжал Джеймс, стараясь не думать о ситуации маркиза Стокса, так напоминавшей его собственную, – была бы настоящим кошмаром для матери. Да и для меня, я думаю, тоже. Если я когда-нибудь и решусь жениться, то постараюсь найти спутницу жизни, которая растворится в наших обоях и позволит мне забыть о том, что я женился.
В группе джентльменов, стоявших неподалеку от них, раздался громкий смех, видимо, обозначавший чью-нибудь весьма удачную шутку.
– Ты единственный из титулованных особ, который говорит «если я решусь жениться», – заметил граф. – Впрочем, ничего удивительного – ты всегда был оригиналом, Уэнтуорт всегда бунтовал против общепринятых правил.
– Неправда, я никогда не стремился к оригинальности. Просто я не расположен стать чьим-то преданным мужем и поэтому намерен откладывать это событие, насколько возможно, а если удастся, постараюсь и вообще избежать его.
– Но что тут такого уж страшного? Ты живешь в огромном доме – у тебя будет возможность видеть свою жену только тогда, когда тебе этого захочется.
Джеймс усмехнулся простоте, с которой его друг пытался решить весьма сложную для него проблему.
– Женщины совсем не такие простые создания, как тебе кажется, мой дорогой Эдвард; большинство из них не хотят, чтобы их игнорировали, особенно если, не дай Господь, они вобьют себе в голову, что влюблены в тебя.
Уитби кивнул проходящему мимо них джентльмену, затем наклонился к приятелю:
– Тем не менее женитьба может оказаться весьма выгодным бизнесом, если умело взяться за это дело.
– Вполне возможно. Но к счастью, у меня есть младший брат, на которого я могу переложить ответственность за наследника. Мартин, безусловно, женится – он не похож ни на меня, ни на нашего папашу. У Мартина доброе сердце, и он легко и с удовольствием влюбляется.
Каким-то непонятным образом Мартин в отличие от Джеймса избежал обладания наследственной страстной натурой, которая превратила в сущий ад жизни многих их предков, – вот почему Джеймс не терял надежды на то, что брат, значительно более уравновешенный, чем он сам, прервет цепочку насилия, преследовавшего семью во многих поколениях. Иногда ему даже казалось, что он просто временно управляет герцогством в ожидании того момента, когда Мартин вырастет и поймет, что именно он является самой большой надеждой семьи и что именно ему предстоит продолжить род герцогов Уэнтуорт.
Уитби замолчал, и Джеймс понял, что своим ответом он исключил возможность дальнейших нескромных расспросов.
Тем временем американская красавица повернулась, посмотрела в его сторону, и Джеймс вдруг почувствовал невероятное раздражение. Какое-то мгновение они смотрели друг на друга, как будто в зале не было никого, кроме них. У нее были огромные выразительные глаза, но еще больше поразили его полные влажные губы, выглядевшие одновременно невинными и в то же время невероятно сексуальными. В его воображении, помимо его воли, тут же возникли картины того, как бы он обошелся с этими губами в темноте. Естественный мужской инстинкт требовал, чтобы он предпринял какие-то шаги, приблизился к ней, и это его невероятно раздражало. Такого влечения Джеймс не испытывал многие годы, точнее, с того времени, как он повзрослел, и все это время он ни разу не заводил любовных связей с молодыми девицами, стремившимися выйти замуж; осторожность и осмотрительность заставляли его иметь дело только с замужними дамами.
Через несколько секунд богатая наследница любезно кивнула ему, и он едва заметно нагнул голову, после чего она спокойно продолжила разговор с лордом Брэдли.
Так, началось...
Американка слегка коснулась руки хозяина дома, вероятно, реагируя на то, что он сказал, и лорд Брэдли невольно опустил глаза; шокированный ее жестом, он даже покраснел, а в глазах его появился необычный блеск, как будто он помолодел лет на десять.
Глядя на него, Джеймс непроизвольно улыбнулся. Он не мог припомнить, когда последний раз присутствие женщины производило на него подобное впечатление. В какой-то момент, игнорируя свой внутренний голос, он подумал, что ему все же стоит познакомиться с ней, то есть для начала быть ей официально представленным, а уж потом посмотреть, к чему это может привести.
В последнее время Джеймс часто жаловался на скуку, но было ли дело только в скуке? Ответить на этот вопрос со всей определенностью герцог не мог. Он настолько привык подавлять свои желания, что уже давно забыл, какие они вызывают ощущения.
Джеймс еще раз напомнил себе, что его отец был настоящим зверем, а дед – параноидальным убийцей, и что если он выпустит на свободу свои страсти, какими бы они ни были, это может привести к опасным последствиям.
Благодаря этим мыслям ему удалось подавить свое желание познакомиться с богатой американской наследницей, и он благоразумно присоединился к группе джентльменов, обсуждавших вопросы политики в соседней галерее.
Чувствуя себя беспомощной, миссис Беатрис Уилсон наблюдала за тем, как красавец герцог Уэнтуорт покинул гостиную. Она посмотрела на дочь, которая беседовала с пожилой маркизой, совершенно не обращая внимания на все происходившее вокруг. Не заметила она и исчезновения самого престижного в Лондоне и трудноуловимого жениха.
Когда маркиза откланялась, Беатрис отвела дочь в тихий уголок зала.
– Дорогая, пойдем со мной и разыщем Флоренс. Ты обязательно должна быть представлена герцогу. Но... почему ты так странно смотришь на меня?
Софи с несчастным видом прижала руку ко лбу.
– Мне кажется, я не совсем здорова, мама, – расстроенно проговорила она.
– Так ты плохо себя чувствуешь? – забеспокоилась Беатрис. – Но, дорогая, герцог Уэнтуорт сейчас здесь, а, насколько я слышала, он весьма редко появляется в обществе. Мы просто не можем упустить такую возможность!
