Увы, опасалась она и гнева отца. Ведь не зря же он становился таким грозным, стоило доброй матушке лишь слегка взлететь над полом или заставить метлу саму мести плиты двора! «Быть может, отец и сейчас не разрешит матушке помогать мне! Но тетю Мариам жалко… Она и в самом деле печальна и молчалива. Ей – о, это так понятно – нужны и сильное плечо, и мудрый утешитель, и нежный возлюбленный…»
Амаль была хорошей, доброй девушкой, пусть и не совсем умной и тактичной.
– Слушай, Мариам, а зачем им жениться? Они же такие старые!
Мариам метнула в подружку гневный взгляд.
– Ты просто дура, Амаль! Какие же они старые?! Отцу едва минуло сорок, а тете Мариам на целых три года меньше… Старые, скажешь тоже!
– Ну конечно, старые, – убежденно кивнула Амаль.
О, как бы она изумилась, узнав об истинном возрасте собственных родителей! Тогда бы, Аллах всесильный, она наверняка назвала соседей не стариками, а детьми…
– Ну ладно… – Амаль немножко обиделась на гневные слова подружки, но она была отходчивой и уже почти забыла о «дуре». – Так что, поколдуем?
– Конечно! – Мариам была готова на все ради отца. О, пусть она и таила это от самой себя, но если бы он женился на тете Мариам, тогда бы не осталось никаких преград для того, чтобы они с Нур-ад-Дином были вместе.
– Тогда завтра я приду к тебе в полдень…
– Но, говорят, что колдовать надо под покровом ночи…
– Матушка говорила, что под покровом ночи таятся лишь черные дела. Светлому всегда место днем!
Удивительно, как спокойная и счастливая семейная жизнь меняет даже черные души детей магического народа! О, как удивилась бы джинния Маймуна, та, какой она была еще столь недавно, если бы увидела себя сейчас! Должно быть, она бы не узнала в заботливой, мудрой и улыбчивой красавице коварную и жестокую дочь Димирьята, царя джиннов.
– Ну, если так говорит твоя матушка…
Амаль кивнула и уже собралась было уходить, когда стукнула калитка и зашуршали камешки под чьими-то решительными шагами.
– Это Нур-ад-Дин. – У Мариам от радости заалел на щеках румянец.
– Ага, вот сейчас мы и посмотрим, каков он, твой «самый лучший», – проговорила Амаль, застегивая брошь, что поддерживала концы шали, прикрывавшей ее лицо от посторонних глаз.
– Ну что ж, – Мариам гордо выпрямилась, – посмотрим. Я могу спорить на целый мешок золота, что ты и сама увидишь, как хорош и умен мой Нур-ад-Дин.
О, не следовало говорить эти слова Мариам, не следовало!
Макама третья
– О прекраснейшая!
Нур-ад-Дин уже усвоил новую моду, завезенную франками: он припал к руке своей невесты в нежном поцелуе. Он был бы не прочь и к губам приникнуть, но… Но при посторонних не мог столь грубо нарушить традиции.
– Мой любимый, – прошептала Мариам. Она прекрасно поняла своего суженого и едва заметно пожала кончики его пальцев.
О как прекрасно, что не нужно тратить лишних слов там, где говорят сердца! Нур-ад-Дин понял девушку и нежно ей улыбнулся.
– Хорошим ли был твой день, о Нур-ад-Дин? – не выдержала Амаль. Да и как тут было выдержать – если эти двое просто разговаривали взглядами, не обращая внимания на то, что она тоже здесь!
– Он был лишь бледной тенью твоей несравненной красы, о незнакомка! – не задумываясь, ответил Нур-ад-Дин.
– Ты заставляешь меня краснеть, уважаемый! – Амаль склонила голову. Увидеть, что она покраснела, было невозможно, ибо лицо ее по самые глаза окутывала темно-синяя шелковая шаль. Да и покраснела ли она?
– Ну, дорогая! – со смехом проговорила Мариам. – Не надо краснеть!
Она повернулась к юноше и проговорила:
– Нур-ад-Дин, познакомься, это моя любимая подружка Амаль, дочь дяди Дахнаша и тети Маймуны.
– Да пребудет всегда с тобой милость Аллаха всесильного! – Нур-ад-Дин еще раз поклонился, теперь уже Амаль.
Она с удовольствием кивнула, удивляясь, почему по ее телу прошла странная дрожь. Более того, в сердце словно на миг вонзилась горячая игла. Но миг прошел, и Амаль вновь свободно вдохнула.
«Что это со мной? – подумала девушка. – Неужели этих простых вежливых слов было довольно, чтобы его образ навеки поселился в моей душе?»
Увы, дело было совсем в другом. Ибо девушка была дочерью колдовского народа. А он, как известно, не очень легко ладит с родом человеческим. А уж слова об Аллахе всесильном и всемилостивом переживает и вовсе болезненно. Но Амаль была молоденькой девушкой, и везде, как и многие до нее и после нее, искала лишь свою судьбу и свою любовь. А потому ни о чем ином и помыслить не могла.
«Какой он высокий… Красивый… Какие у него замечательные глаза… Как он смотрит на меня…»
Нур-ад-Дин, что греха таить, и в самом деле не мог отвести глаз от этой высокой и крупной девушки. «О Аллах, да она должна была бы родиться юношей! Какая она неловкая… Неповоротливая… Шумная…»
О, как пристально смотрела Мариам на своего любимого и Амаль! Если бы она смогла прочитать мысли Нур-ад-Дина, она бы мигом успокоилась. Но, увы, это было выше ее умений. И потому тревога кольнула сердце девушки.
– Но ты так и не сказал, уважаемый, был ли хорош твой день!
– О Амаль, он был неплох. Торговля идет неторопливо. А большего требовать не следует. Хорош ли был твой день, красавица?
«Он назвал меня красавицей! Должно быть, я и в самом деле понравилась ему!..»
«Почему он назвал ее красавицей? Неужели ему могла понравиться Амаль, с ее походкой утки и грацией верблюда?»
«О Аллах, ну почему я назвал ее красавицей? Ну кто меня тянул за язык? Теперь Мариам затаит на меня обиду! Чего доброго, она еще подумает, что мне может понравиться другая девушка…»
– Благодарю тебя, уважаемый, – опустив глаза, ответила Амаль. – Я сегодня успела лишь помочь матушке, и истолочь зерно, и убраться в доме, и… и, конечно, поболтать с Мариам.
«Хорошо хоть она не рассказала о том, что делали ее уважаемые матушка и отец!»
«Почему она рассказывает, что делала весь день? Так он еще подумает, что она трудолюбива и все умеет куда лучше, чем я!»
«О, как он взглянул на меня! О, этот теплый взгляд!»
– О чем же ты, уважаемая, болтала с моей невестой?
– Как всегда, о женихах… Вернее, о ее женихе! О тебе, прекрасный как сон Нур-ад-Дин!
«О Аллах! Ну зачем я это сказала? Разве не могла я назвать его просто уважаемым или почтенным? Зачем я сказала, что он ее жених?»
«Какое счастье, что я все-таки не ее жених!»
