– Боже мой, кондиционер! – простонал он, блаженно закрывая глаза. – Второе великое изобретение человечества!
– А первое какое? – не удержалась Эйприл – Одеяло с подогревом?
Изумрудные глаза пригвоздили ее к месту, и Эйприл вдруг ощутила себя бабочкой на булавке.
– Поверьте, сейчас я в подогреве не нуждаюсь.
Эйприл судорожно сглотнула:
– Э-э… позвольте, я покажу вам, где тут что, и удалюсь. Вы, вероятно, хотите принять душ. Здесь должен быть холодный…
– И вы уже не хотите узнать, какое изобретение я считаю главным?
Эйприл подняла глаза и изобразила на лице улыбку.
– Попробую угадать, – весело ответила она. – Холодное пиво? – Не дав ему ответить, она продолжала: – Помимо кухни и бара, бунгало оборудовано двумя телефонами: здесь, в гостиной, и в спальне.
– Вот об этом я и говорю.
– О чем?
– Изобретение номер один. – Лицо его осветилось довольной улыбкой. – Телефон в номере. Достаточно набрать несколько цифр, – и ты получишь все, что хочешь, даже не выходя из спальни…
Эйприл не хотелось углубляться в эту опасную тему.
– Да, если вы захотите чего-нибудь, чего нет ни на кухне, ни в баре, – заметила она, как можно более небрежно, – позвоните, и вам принесут все, что пожелаете. Очень быстро – вы даже вещи распаковать не успеете!
Джек иронически поднял бровь, указывая взглядом на разбросанную по дивану одежду.
Эйприл невольно рассмеялась:
– Вы правы, так быстро мы работать не умеем! Но вы, наверное, хотите принять душ, а на это требуется время.
Джек поднялся и шагнул к ней. Дежурная улыбка Эйприл поблекла. Пора уходить.
– Ну, мне пора.
Еще один шаг к ней.
– У меня столько дел. – Она шагнула за порог. – Если у вас возникнут вопросы, обращайтесь к горничной или к Доминго, нашем швейцару.
– Спасибо, – ответил Джек. – Я составлю список необходимых вещей.
Эйприл на мгновение задумалась о том, что или кого – он включит в этот список. Но Джек сделал еще шаг в ее направлении, и все мысли вылетели у нее из головы. Теперь, когда он подошел совсем близко, она заметила, что глаза него покраснели от пыли и недосыпания, и изумрудные зрачки словно окружены тончайшей красной паутиной. Но вот Джек улыбнулся – скупо, одним уголком рта, – и эта улыбка едва не заставила Эйприл забыть, каким хищным взглядом смотрел он на нее всего мгновение назад.
– Добро пожаловать, – произнесла она. – Надеюсь, вам у нас понравится.
Она уже спустилась на вторую ступеньку крыльца, как вдруг сообразила, что ни на шаг не приблизилась к осуществлению своего плана. Но что ей оставалось? Выпалить с ходу: «Да, кстати, если вы свободны сегодня вечером, не согласитесь ли заснять репетицию свадьбы дочери сенатора Смитсона?..»
Но нельзя же уйти, даже не попытавшись подготовить почву для будущей просьбы.
Она повернулась. Джек стоял в дверях. Что-нибудь еще?
Эйприл молча смотрела на него. Боже, как может человек, даже вымотанный до смерти, оставаться таким мужественным… и таким сексуальным…
– Да нет, ничего… – «Очко в его пользу», – подумала Эйприл и, глубоко вздохнув, начала снова: – Я понимаю, вы хотите отдохнуть. Но, если желаете, я скажу, чтобы вас разбудили к позднему обеду.
Джек не знал, смеяться ему или плакать. Наконец он молча склонил голову в знак покорности судьбе. Почему эта женщина от него никак не отвяжется? Что ей нужно? Но, с другой стороны, он-то зачем пошел провожать ее до дверей? Он хочет спать. Просто умирает. И постель совсем рядом – надо только добраться до спальни…
Какого же черта он на полном серьезе обдумывает предложение Эйприл Морган?
В этот миг измученное тело Джека решило заявить о своих правах: колени подогнулись, и чтобы не упасть, Джек оперся о притолоку. «Пора кончать представление», – мрачно сказал он себе, скрестив руки на груди.
– Извините, но следующие двадцать четыре часа я собираюсь проспать как убитый.
К удивлению Джека, сияющая улыбка Эйприл померкла, и в глазах на краткий миг отразилось разочарование. Хоть Джек и решил, что ему нет до этого никакого дела, однако очевидное неудовольствие Эйприл неприятно поразило его. «Ах, черт!» – мысленно воскликнул он и добавил:
– Но, уверяю вас, завтра утром я буду умирать от голода. Как насчет завтрака? Например, около девяти?
– Разумеется. Замечательно. – Эйприл мило кивнула, но улыбка не вернулась на ее лицо. А Джек почему-то – сейчас он слишком устал, чтобы копаться в себе и раздумывать почему – не хотел отпускать ее без улыбки. Пусть даже это будет профессиональная улыбка хозяйки гостиницы.
– Мисс Морган!
Она обернулась, положив руку на перила.
– Да? – Солнце, просвечивая через полупрозрачную блузку, четко обрисовало линию стройной талии и высокой полной груди. – Что-нибудь еще?
В голове у Джека вертелось множество ответов, но все они требовали энергии, а оставшихся сил ему едва хватало на то, чтобы дышать и держаться на ногах. Однако он чувствовал, что чем-то разочаровал Эйприл, и не хотел этого так оставлять.
– У вас какие-то особые причины желать, чтобы я сегодня пообедал?
Эйприл остановилась как вкопанная.
– Почему вы так думаете? – вырвалось у нее.
– Мне так показалось… Не знаю. – Он вздохнул и, отстранившись от косяка, провел рукой по волосам. – Мне почему-то показалось, что вы… разочарованы тем, что я собираюсь проспать весь день. Не думаю, что я очаровал вас с первого взгляда – значит, должно быть какое-то иное объяснение. Может быть, по вашим правилам гости обязаны обедать вместе?
Эйприл не улыбнулась в ответ на натянутую шутку; лицо ее хранило безлично-вежливое выражение, но Джек заметил, как она судорожно сглотнула.
«Боже, вот бы ее снять!» – мысленно воскликнул Джек. В воображении он уже держал в руках любимую камеру…
А Эйприл, словно прочтя его мысли, скользнула взглядом куда-то за спину Джеку – туда, где валялся его багаж. Джек обернулся, затем снова пристально взглянул ей в лицо.
Так-так. Дамочка действительно чего-то от него хочет – только это «что-то» связано не с его неотразимой мужественностью, а скорее с его багажом. Джек не винил ее: он понимал, что сейчас представляет собой малопривлекательное зрелище, но все же неприятно чувствовать себя одураченным.
– У меня создается впечатление, – сухо заговорил он, – что вы заботитесь обо мне отнюдь не бескорыстно. Вам что-то от меня нужно.
Эйприл мучительно покраснела, но не опустилa глаз, и Джек ощутил к ней невольное уважение.
