Кло внимательно присмотрелась к нему. Сомкнутые челюсти и жесткие складки у рта не создавали впечатления счастливого человека. Она заметила в густых волосах травинки и труху от сухих листьев. Майкл стряхнул их рукой, убирая волосы со лба.
— Ты выглядишь грязным, как черт, — бросила она, применив свой коронный взгляд — медленно, презрительно осмотрела его с головы до ног, что обычно заставляло мужчин поджимать хвосты. — Я не хочу знать, по какой причине ты оказался здесь. Что бы это ни было, ты не сядешь в мой фургон. Я не собираюсь тебя подвозить.
— Отлично! Завтра утром я расскажу всему городу, как видел тебя ночью плачущей в старом фургоне с огромным синяком под глазом, — фыркнул он и улыбнулся, не разжимая рта: просто уголок его чувственных губ чуть-чуть приподнялся, но глаза оставались холодными.
Как она помнила эту усмешку! Все тот же надменный, самоуверенный нахал! В свете луны шрам на нижней губе стал заметней, а высокомерный взгляд напомнил ей ту давнюю сцену в амбаре. Она ненавидела его сейчас так же, как тогда, когда со всей силы швырнула в него мячом.
К сожалению, Кло знала Майкла Бирклоу так же хорошо, как своих братьев, с которыми он был записан в один и тот же спортивный юношеский клуб. Этот человек никогда не был джентльменом, если хотел чего-то добиться. Она ни капли не сомневалась, что он выполнит свою угрозу.
— Залезай, черт с тобой, только не открывай рта, — буркнула она. — И повторяю: меня нисколько не интересует, почему ты вообще оказался в Лоло. Мне приблизительно так же хочется это узнать, как натереть на ногах мозоли.
— Но я же эксперт по обуви, дорогая. Изучаю отпечатки следов на земле и любых других поверхностях. И поверь, люди, которых я нахожу, как правило, в последнюю очередь жалуются на мозоли.
Кло наградила его взглядом, который мог бы обратить в бегство любого мужчину. Но Майкл лишь невозмутимо посмотрел на нее в ответ.
Ее запах остался прежним. Даже проживи он сто с лишним лет, ему не забыть этот запах. В кабине фургона мускусный аромат с едва уловимой примесью дикого лимонника обступил его со всех сторон и дразнил своей женственностью. Этот запах совсем не вязался с похудевшей, усталой и мрачной Кло.
Майкл пристроил длинные ноги в дорогих, сшитых на заказ крепких ботинках среди разбросанных на полу пластмассовых упаковок и стаканчиков от еды и напитков. Он нисколько не сомневался, что, кто бы ни поставил Кло под левым глазом этот огромный синяк, она с ним сполна расплатилась тем или иным способом.
Перед глазами Майкла всплыли черно-белые фотографии забитой мужем до смерти женщины, которые не давали ему покоя. Он был судебным экспертом, работавшим на месте убийства, которое совершил директор одного из заводов крупной фирмы. Про этого человека никто никогда бы не подумал, что он способен поднять руку на женщину, но оказалось, что он избивал и своих маленьких дочерей. Эти фотографии изуродованных лиц преследовали Майкла. Именно поэтому он оседлал Лопеса на ночь глядя, надеясь, что бешеная скачка поможет ему выплеснуть накопившуюся ярость.
Майкл устало прикрыл глаза, но место убийства опять всплыло перед ним. Еще до проведения специальных исследований он понял, что орудовал огромный мужчина, который зверски добивал ногами уже мертвую женщину, а потом бросил труп валяться на свежем снегу, как ненужную падаль. По следам огромных ботинок, отпечатки которых были ясно видны на снегу, не оставалось сомнений, что это сделал муж. Майкл тщательно провел все необходимые исследования и залил отпечатки восковым спреем, сняв застывшие оттиски для опознания.
Он втянул в себя морозный хвойный воздух, смешанный с ароматом Кло. Вот уж кто совсем не похож на бедную Сару — безропотную, беззащитную женщину, воспринимавшую зверские побои как заслуженное наказание за малейшую провинность и неловкость. Кло всегда твердо шла к своей цели, убирая с дороги все, что ей мешало. И обычно добивалась желаемого. Единственное, что ей не удалось много лет назад, это соблазнить его тогда в амбаре…
Майкл тяжело вздохнул. Интересно, понимает ли она, что ему было этого слишком мало? Он хотел получить ее всю — как возлюбленную, как жену, как мать своих детей, как друга на всю жизнь, с которым можно состариться, дружить с соседями, женить детей, нянчить внуков. Но если бы он остался в Лоло, то со временем вошел в Клуб. Это тогда дико напугало его отца.
Майкл нахмурился, вспомнив, как испуганно оглядывался Уэйд Бирклоу, как дрожал его голос:
— Даже не думай об этом, мой мальчик! Ты не представляешь, на что они способны. Уезжай, убегай отсюда! Устраивай свою жизнь подальше от этого городка. Когда придет мое время умирать, я хочу, чтобы ты продал эту землю. Забери отсюда все, что захочется, и отдай сестре то, что захочет она, а потом продай остальное. Не возвращайся сюда! И обещай мне, что не позволишь Розе перевезти сюда семью. Дай мне клятву, что отговоришь ее, если она захочет вернуться в Лоло!
Эта просьба и данное отцу обещание долгие годы связывали Майкла по рукам и ногам. Приезжая иногда навестить отца, он пытался расспросить его о причине такой категоричности, но тот не хотел об этом даже говорить. И, тем не менее, перед смертью прислал ему этот жуткий медвежий коготь, подтверждавший его право на землю и все имущество. Почему?
А теперь и Кло вернулась в Лоло. Став подростком, она научилась прятать огонь, сжигавший ее изнутри, напуская на себя хладнокровную невозмутимость. Но он всегда предпочитал настоящую Кло — взрывную, темпераментную, горячую, способную в любой момент выпустить коготки.
Лунный свет сгладил худобу ее лица, высветил блеск белокурых волос, и лицо помолодело. Она стала похожа на прежнюю Кло. Он так жаждал когда-то ощутить ее горячие губы, накрыть этот слишком подвижный рот долгим поцелуем. Сейчас эти желанные губы были сжаты, в твердую линию, но нежная кожа осталась такой же гладкой, как тогда. Смесь меда и сливок — и совсем без косметики. Майкл сомневался, что кто-нибудь видел Кло без косметики с тех пор, как она стала зарабатывать свои первые деньги, нянча соседских детей.
Он был почти благодарен Лопесу за то, что тот его сбросил. Образ Кло Мэттьюз долгие годы преследовал его, и вот теперь она сидит перед ним! Более того, возвращается в Лоло — без косметики, без денег и явно несчастная…
Перед глазами Майкла прелестное видение — фигурка двенадцатилетней Кло, несущейся ему навстречу на велосипеде. Ветер четко обрисовывает бутончики ее маленькой груди под натянувшейся майкой. А он только что закончил кувыркаться в сене с Брендой, и при виде Кло, ее гладких загорелых ног, его охватывает дикое желание и у него опять мучительно напрягается низ живота. Даже тогда она прекрасно знала, чего хочет, куда едет и как получит то, что задумала. Кло стрельнула в него таким жадным томным взглядом, что Майкл понял — она прекрасно знает и то, чего хочет он.
Знает, что он будет хотеть от нее всегда, как дать ему это и что получить взамен.
Кло в то время старательно скрывала от матери и братьев, что красит губы дешевой яркой помадой, а ресницы — черной тушью, и стирала все это перед тем, как прийти домой.
