— Я уже говорила твоей сестре и тебе скажу, Влада. Ты можешь пожалеть о том, что нашла своего парня. Если человек уходит и не подает о себе вестей, то это значит: он не хочет быть найденным.
— Вера Алексеевна! Как это не хочет?! Он так любит меня, что ни минуты без меня не может! Вы уже знаете, где он? Куда нужно ехать? Ну пожалуйста, не молчите!.. Что с вами?
Лученко положила руки на стол, а на них уронила голову. Тяжело. Она пожалела, что согласилась помочь коллеге. Лучше бы Марина на нее обиделась, чем влезать в неприятное…
Сквозь пульсирующую боль в висках и глазных яблоках проступали картинки.
— Такие деревянные прутики… — бормотала Вера. — Нет, бамбуковые, а по ним вьется виноградная лоза.
— Что вы говорите?!
— Целые густые заросли винограда, и посредине в них как будто дырка — окно с веранды в сад… В саду ничего нет, один желтый подсолнух, окруженный пожухлыми лопухами… Яркий среди тусклого… Я на него сейчас смотрю… — Вера выдохнула. — Влада, тебе это о чем-то говорит?
Девушка долго смотрела на Веру, моргая, потом сказала с удивлением:
— У подруги Таньки заросшая веранда… Она на Совских прудах живет, в частном домике. И, кажется, подсолнух есть точно. А что?
— Поезжай туда.
— Ой, поедемте вместе, пожа-а-алуйста! А зачем? Макс там?
Ну что ж, взялась за дело — доводи до конца. Пришлось Вере ехать на вызванном такси вместе с девчонкой, хотя предстоящее не вызывало у нее энтузиазма. Но она смирилась, заставила себя расслабиться перед неприятной неизбежностью — как, например, в кресле у стоматолога.
Они подъехали, подошли к калитке. Из-за забора послышался грозный лай, потом окрик: «Пальма, пошла вон!» Вышла девушка, удивленно посмотрела на Владу и ужасно смутилась.
— Ты?!
— Тань, мы к тебе. — Влада смотрела на нее с подозрением, но старалась быть приветливой. Она и не верила докторше, и не могла не заметить растерянности подруги. — Впустишь?
Девушка молчала. Отворилась дверь домика, и к ним подошел встрепанный юноша. Влада смотрела на него, открыв рот. Тогда девушка, вздохнув, сказала ему:
— Я же говорила тебе: лучше во всем признайся, спокойнее будет.
Максим смотрел себе под ноги и ничего не отвечал. У Веры уже раскалывалась голова, ломило не только виски, но и затылок. Что она здесь делает?
— Владочка, прости нас, — тихо сказала Татьяна, видя, что от Максима слов не дождаться. — Мы полюбили друг друга, так получилось, а тебя не хотели расстраивать…
Влада завизжала:
— Выыыыыыыы!!! Гады, твари мерзкие!!!
Лученко подошла к таксисту, уселась на заднее сиденье и сказала:
— Пожалуйста, поехали скорее отсюда.
Два дня ей пришлось проваляться дома с головной болью, ознобом, дрожью в руках и полной утратой сил. Взяла больничный. Звонила Марина, кричала в трубку что-то — Вера не слушала, отключалась. Бесполезно говорить, когда тебя не слышат. Да, есть такие люди: вместо того чтобы выслушать честные, хотя и неприятные объяснения, они прячутся от всех и сами от себя. Таким оказался этот женишок. Напоминать коллеге о том, что она предупреждала? Это как-то недостойно…
Влада впала в еще большую депрессию, а Марина перестала с Верой разговаривать.
— Получается, что вместо благодарности я получила от коллеги упреки за то, что жених оказался последней сволочью, — поделилась она с Андреем.
— Милая, — ласково ответил он, — чего же ты от них хотела? Это всего лишь живые люди…
— Я тоже живой человек! Мне надоело.
— Что именно?
— Быть «скорой помощью» для всех и каждого. Расплачиваться здоровьем за применение своих способностей. Такое ведь не в первый раз! Осенью, помнишь, с соседкой… Теперь не здоровается…
— Погоди, — перебил ее Двинятин. — Ты о своих предчувствиях? О вот этом самом «слуховидении», о чтении людей «с лица»? Ты хочешь сказать, что теперь не будешь…
— Да! Хочу сказать. От моей помощи становится только хуже! Смотри, я вроде сделала благое дело — нашла исчезнувшего человека. И что? Я умножила добро в этом мире? Наоборот, навлекла на себя недовольство, гнев, разочарование — то есть спровоцировала негативные эмоции.
Андрей отрицательно покачал головой.
— Твоей задачей вовсе не было умножение добра…
— Ты меня не слышишь? Пойми, я не об этом. Зачем вообще кому-то помогать? Для чего использовать свои способности? Ведь становится только хуже — и людям, и мне. Может, лучше, чтобы они, эти способности, сами атрофировались без применения? Ты же должен радоваться! Я не стану больше влезать в криминальные расследования, тебе не придется меня спасать, бояться за мою жизнь! Ну? Почему ты сидишь с кислой физиономией?
— Потому что не верю.
Она почувствовала волну раздражения. Не веришь, и не надо. Влез бы в мою шкуру, сразу бы поверил…
* * *
Природа в этом году сошла с ума: зима стояла теплая, а весной начались морозы, повалил снег. Шел он, точно дождь: непрерывным потоком, пеленой, так, словно закутывал каждого прохожего в белый саван. Ненадолго прекращаясь, снег открывал картину в штрихах, графику старого города. Деревья и кусты украсились толстыми шубами, ажурные кружева инея повисли на проводах. Среди белого спокойствия изредка посверкивали алые фонарики снегирей. А меж тем на дворе стоял март, горожане уже истомились по теплу, и эта зимняя сказка совсем не радовала душу — она лишь оттягивала приход долгожданной весны.
«Когда в природе все наоборот, то и люди начинают вести себя странно, иной раз убийственно странно… Может, потому и случилось в городе это дикое, невообразимое убийство?» — думал майор милиции Прудников. Он возвращался от начальства хмурый, злой и подавленный и уже готов был принять за рабочую версию любую чушь. Вот и состоялось еще одно совещание, «экстренное» и совершенно бесполезное. Одни слова! Указания, предупреждения, крики об ответственности — то есть видимость полезной деятельности. Первоначальные действия, отработка малейших зацепок пока ни к чему не привели. Возможно, потому, что убивал скорее всего маньяк, серийный убийца, — а с такими всегда непонятно, как быть и с чего начинать. Только абсолютно ненормальный, извращенец какой-то может человека лишить жизни, а потом переодеть, загримировать — так, чтобы труп выглядел как кукла. Как все эти современные «Dolls», у которых имеются этикетки со специальной графой, куда предполагаемый владелец куклы может вписать имя. Так делают изготовители кукол в разных странах…
Непостижимо, как такое могло прийти в голову, пусть даже затуманенную безумием. Человека убили, чтобы превратить его в куклу, навесить ярлык и выставить на всеобщее обозрение. Убийца намеренно оставил это «произведение» безумного цинизма в популярном общественном месте. Он просто-напросто издевался над теми, кто должен был охранять этот город.
