— Уверена. Внешняя пышность и плохо скрытая скаредность; по ширине улыбки медсестры восстанавливается размер кошелька больного.
— В десятку, — прошептал Томсон. — Извини, конечно, Гленни.
Перкинс подарил Томсону яростный взгляд и обратился к Мэгги сухо.
— Я надеюсь, вы не имеете претензий к моей клинике?
— Нет, я их не имею.
После этого Перкинс откинулся на спинку плетеного стула, с благодарностью принял от Эрнестины яблоко и всем своим видом показал, что больше не участвует в разговоре.
— О! Я догадываюсь, — выше своего обычного тембра заговорила Эрнестина, — вы редактор «Айлэнд ревью». Меня потрясла ваша прошлогодняя статья об однорукой пианистке. Она сейчас гастролирует?
— Насколько я знаю, да. Сейчас она в Европе. Более того, два очень известных музыканта и аранжировщика транспонируют для нее классику.
— Это потрясающе! Я понимаю, в студии…
— Ну да, в студии у нее была возможность раздельного исполнения партий левой и правой руки, а потом при наложении корректировать, но она… Эмма Гарднер, да, Эмма Гарднер — она гастролирует, и с большим успехом.
— А тут сидишь с двумя руками и постепенно гниешь, — неожиданно вставил Скайлз.
— От кого я это слышу, Джерри? От первоклассного хирурга и блестящего администратора?
— Хирурга? Ты посмотри на эти окорока. Салли не доверяет мне потрошить курицу. Разрез брюшной полости последние пятьдесят раз у меня получался вместе с операционным столом. Теми инструментами, которые я зашил в больных, можно экипировать «Макдональдс». Однажды после ампутации мизинца я мизинец отправил в реанимацию, а остальное смахнул в ведро. Но это пустяки по сравнению с тем, что я сотворил с Шоном Брайеном. Ты знаешь, Горли, в чем разница между фаршем и паштетом?..
Эрнестина стремительно выскочила из-за стола, прикрыв рот ладонью.
— Мне кажется, — мягко произнес Горли, — ты преувеличиваешь. Кроме того, как администратор…
— Ты хочешь знать, какой я администратор. Хорошо. Я скажу тебе, какой я администратор: по сравнению с тем, какой я администратор, я первоклассный хирург.
Воцарилось тягостное молчание.
— Может быть, принести выпить? — спросила Эрнестина, найдя в себе силы вернуться к столу.
— Уверен, — мрачно ответил Скайлз, не шелохнувшись ни одним фунтом своего массивного тела, — виски и чуть-чуть содовой.
Перкинс сделал неопределенный жест рукой, который можно было бы интерпретировать как то же самое.
— Мэгги, — сказал Томсон, — не хочешь ли прогуляться?
— Почему нет, — ответила Мэгги задумчиво.
Глава 7. Прогулка по шоссе (туда)
Желтый «линкольн» мчался по гладкому шоссе, глотая мили одну за другой, как пилюли. Пейзаж между тем не менялся: равнина, небо, горы, узкая полоска моря. Автомобиль шел так ровно, что казался шизофреническим станком, перерабатывающим пространство впереди в пространство сзади.
Поначалу Мэгги думала, что Томсон везет ее в какое-то живописное местечко, где они погуляют, но потом догадалась.
— А, Горли, это мы так гуляем?
— Уверен, — удивленно отозвался Горли, — а ты думаешь, что нет?
— Я думала, мы пройдемся пешком, разомнем ноги.
— Отвезти тебя в тренажерный зал?
— Зачем? Вертеть колеса кретинского велосипеда, который никуда не едет, среди духоты и запаха пота?
— Ты полагаешь, что там сломался кондишн?
— Да дело даже не в этом. Среди этих американских самодовольных придурков… Извини, Горли.
Томсон промолчал милю, а потом спросил:
— Почему вы, русские, считаете, что вы умнее всех?
Мэгги поразмышляла и нашла верный ответ:
— Наверное, потому что это так и есть.
Это Томсону оказалось нечем крыть, и он промолчал еще полторы мили.
— Мэгги! — произнес он свежим голосом, словно начиная разговор с новой страницы. — Знаешь, когда я еду с девушкой, она обычно садится мне на колени.
— Угу, — согласился бывший русский инженер, думая о своем и абсолютно искренне не поняв намека, — один мой старый сотрудник тоже так ездил. Это был редкий мудак.
— Но русские машины плохо для этого предназначены. Они вонючие и тесные. А тут воздух свеж, как новости в CNN. И видишь, Мэгги, борт будто специально выгнут, чтобы не было тесно.
— Это приятно, Горли. Давай как только заметим на обочине шоссе девушку, посадим ее тебе на колени.
— Но я говорю о тебе. Я хочу тебя садиться мне на колени.
Мэгги переварила англоязычную конструкцию, слегка вспыхнула и сказала:
— Сожалею, это невозможно.
— Но почему? — продолжал Томсон напористо. — Давай поговорим об этом. Может быть, тебя смущает то, что ты была мужчиной.
— Может быть.
— Но почему? Давай поедем к моему психоаналитику, и если он освидетельствует, что у тебя остались комплексы после операции, мы засудим этого халтурщика Перкинса так, что его не к каждому мусорному баку допустят. Может быть, ты не знаешь, но женщины, которые сами приняли решение стать женщинами, а не родились ими по случайности судьбы, обычно выше средней сексуальной активности. Ты что же, Мэгги, сделалась женщиной, чтобы остаться старой девой? Это не стоит денег. Или ты хочешь в таком виде охотиться за девчонками? Учти: тебе достанутся одни лесбийские стервы, которые, к тому же, если только узнают, что ты на самом деле мужик, оторвут тебе… ну, словом, найдут, что оторвать. Или тебя интересуют голубые…
У Мэгги пошла кругом ее хорошенькая головка.
— Смотри за дорогой, Горли, — попросила она.
— Да зачем, траханное дерьмо, тут смотреть за дорогой?! Это, я догадываюсь, у вас в России надо постоянно смотреть за дорогой, потому что на ней через каждые полторы мили то болото, то сползает ледник, то выскакивает белый медведь! А тут можно уснуть на скорости восемьдесят миль, проспать пять часов и проснуться в Техасе, и то только оттого, что тебе суют гамбургер в окошко на полном ходу. Ты не поверишь, Мэгги, но однажды в восемьдесят шестом я подвозил цветную девчонку, у которой буфера были круче, чем у моей тачки. Клянусь Америкой! И когда она села мне на колени, я ничего не видел кроме ее сисек. Не потому что я маньяк и уставился на эти сиськи, а просто по законам оптики. Они заслонили мне остальную Вселенную. И как ты думаешь, Мэгги, я сбавил скорость хоть на милю?
— Я думаю, — терпеливо ответила Мэгги, — ты как истинный ковбой не сбавил скорость ни на фут.
— В десятку! И как ты думаешь, Мэгги, сбил я при этом хоть одного муравья на шоссе?
— Я думаю, Горли, что ты думаешь, что не сбил, хотя если бы сбил, то вряд ли бы заметил.
