Да уж, здорово… Вот ради этого, конечно, стоило выйти. Тоже мне встреча века.
Мама послюнявила пальцы и уложила мне волосы, исправила форму моего сломанного ногтя и рассказала о том, кто сколько потратил на свадебные подарки, но я знала, что меня еще ожидают и не такие кошмары. Мои родители, конечно, не подарок. А как насчет его родителей? Этих Блейков-Бовингтонов-Смитов? Что же, черт возьми, мне о них известно? Действительно, что мне известно, кроме того, что у высшего класса столько же фамилий, сколько и подбородков. А что, если у Джулиана какая-нибудь наследственная болезнь? О боже! Об этом я его никогда не спрашивала. И что это за деловые встречи, на которые он все время отлучается?..
Может, он погряз в долговых обязательствах? Может, у него была жена? Или даже другое имя? Или, черт возьми, у него был муж? Что может означать СПИД. Может, он спидозный банкрот с плохим характером? До свадьбы оставался еще час, неужели для маленького расследования уже слишком поздно? Может, я еще успею проследить за ним, сфотографировать на месте преступления, подружившись с частным сыщиком? Как я могла даже подумать о браке, не проведя предсвадебного обыска? Дыхание у меня участилось. Косметика сходила слоями. Я поправила грудь в чашечках бюстгальтера, словно белье на мне было раскалено докрасна.
– Все в порядке, любовь моя? – В таком обращении не было ничего личного, так мама называет всех. – Это белье слишком плотно прилегает… Вот так. – Она застегнула лифчик на другой крючок, избавив меня от предастматического состояния. – Так лучше?
Да. Я чувствовала себя, как астронавт на прогулке в открытом пространстве, который понимает, что назад в космический корабль дороги нет.
– Да. Отлично. Просто здорово. – Мое лицо перекосила деланная улыбка.
– Теперь надевай свои коньки, Ребекка. А я пойду развлекать гостей.
Мама всегда путала слова. Рожденный раньше времени младенец у нее помещался не в инкубатор, а в изолятор. А собственная сексуальная жизнь была разбита, потому что мой отец был имманентным, то есть импотентом.
Вздыхая, мама отправилась на кухню, чтобы приступить к обязанностям святой мученицы по имени «мать невесты», а я стерла с лица приклеенную улыбку. Меня накрыло новой волной сомнений… Все ли получится? Неужели он тот самый? Неужели теперь я должна буду гладить его рубашки? Но, черт возьми, корректировала я свое отражение в зеркале, возя кисточкой по баночке румян, мы ведь уже жили вместе, вместе купили микроволновку, вместе справились с венерической инфекцией. Ведь по логике следующим шагом наверняка должен быть брак?
Но боже мой. Я со все большим ожесточением румянила щеки. Должна ли любовь быть логичной? Мама говорила, что брак – это естественное развитие событий. Да, но неужели оно длится сорок-пятьдесят лет? От медового месяца до могилы? Сорок-пятьдесят лет подряд смотреть на застрявшие в зубах чипсы каждый раз, как он засмеется… Вот дерьмо. Тут я поняла, что места для румян на щеках больше не осталось. Потными полупарализованными пальцами я стерла всю косметику, что нанесла за секунду до этого.
Зачем менять отношения, когда они тебя и так устраивают? Почему нам просто не продолжать наслаждаться несемейным счастьем?.. Прекратите эту брачную церемонию! Я хочу выйти из игры!.. И я снова ввязалась в авантюру с перекидыванием ноги через подоконник.
Оседлав подоконник и задыхаясь от пенящихся, как капуччино, ленточек и тюля на платье, я окинула взглядом Ислингтон, который должен был стать свидетелем моего побега. Эта часть Лондона, где прошло мое детство, в архитектурном смысле заканчивается клиникой тропических инфекций и тюрьмой Пентонвиль. Высокие элегантные дома эпохи короля Георга здесь на дружеской ноге с унылыми зданиями из серого кирпича. В одном из них и живут мои родители. Их скромно-убогая муниципальная квартирка находится в доме по адресу Ковентри-Кресент, 2. Именно отсюда я выпорхнула в шестнадцать лет и сюда же вернулась, чтобы совершить этот нелепый акт воссоединения с родителями. Джулиан неустанно повторял, что кровь гуще воды, но ведь и гоголь-моголь тоже.
Подтягиваясь к оконной раме, я готова была уже проверить действие закона Ньютона, как вдруг визг машинных шин на обочине дороги возвестил о приезде Анушки. Ее спортивный «мерседес» влетел, накренившись, на Кресент со смертоубийственной скоростью. Анушка убеждена в том, что предельно допустимая скорость должна быть увеличена раза в четыре в труднопереносимых для визуального восприятия местах. Косово, Словакия, Кройдон[2]и все, что находится севернее Бонд-стрит, нужно проезжать со скоростью света.
– Я чуть не умерла, моя куколка. Думала, уже все пропустила, – выпалила она, выплывая из автомобиля, словно примерная шоппинг-леди, в море шелков, одетая по последней моде лондонской элиты. Единственное, чему научилась Анушка в швейцарском пансионе для благородных девиц, – это выходить из спортивной машины, не сверкая трусиками и не уронив журнала «Кто есть кто», балансирующего у нее на голове.
– Нет, ты ничего не пропустила. Боюсь, все пропущу я.
Я познакомилась с Анушкой через ее сводную сестру Вивиан, которая работала вместе с Джулианом в юридической конторе, и она мне сразу очень понравилась. Анушка была внимательной к другим (эта женщина изображала оргазм в постели, потому что не хотела быть невежливой), прелестной идеалисткой и переменчивой особой, что внушало мне симпатию… но за ней точно бы не стали гоняться ученые из Института исследования головного мозга. Наверное, поэтому она не заметила, что я уже наполовину свисаю из окна, мое свадебное платье обмотано вокруг талии, чулки собраны в гармошку, а по лицу течет водопад слез.
– Я не могу этого сделать!..
Она моргнула приклеенными ресницами. А ресницы у нее такие длинные, что, когда она ведет машину, они оставляют следы туши на лобовом стекле.
– Что? – Она поправила свой шарфик от «Гермес» с таким раздражением, что чуть не задушила себя. – Но, куколка, брак – это так модно сегодня. Посмотри на Уму Турман, Шарон Стоун, Брэда Питта и Дженнифер, как там ее зовут… – Из машины она вытащила парчовое платье свидетельницы. – Никуда не уходи, куколка. Я сейчас же поднимусь к тебе.
Но секундами позже у двери раздался диаметрально противоположный голос: жесткий, сильный, в общем, такой, каким он должен быть в кризисные моменты. Протискиваясь в ванную, Кейт в ужасе смотрела на меня.
– Почему на тебе эти ужа-а-ассные туфли?.. – Захлопывая попой дверь, она грохнула двухлитровую бутылку шампанского на пастельных тонов коврик в ванной. – Да из-за них у тебя из носа кровь пойдет. Придется есть сахар, чтобы поддерживать уровень глюкозы.
А может, все дело в туфлях? Может, я страдала вовсе не от экзистенциального страха, а это был всего лишь страх высоты! От каблуков испытываешь головокружение. Может, поэтому я чувствовала себя такой легкомысленной?
– Высокие каблуки изобретены женщиной, которой надоело, что ее все время целуют в лоб, – резко ответила я.
