– Кино снимают, – догадалась Лукас, – А это режиссёр, он нам вежливо даёт понять, что мы мешаем творческому процессу
Послушавшись вежливого режиссёра, мы пошли к Сороковому гастроному. Сейчас-то он «Седьмым континентом» зовётся, после деноминации, а при большевиках его так и звали – Сороковой. Потому что он им и был – Сороковым. Не Сорок первым, как в рассказе про то, как девка любовника белогвардейца убила, а именно что Сороковым.
– Гляди-ка, очередь в винный отдел, – заметил ещё с улицы Лесин и даже пустил слезу умиления.
– А вам, значит, советская власть не нравится? – раздался у нас за спиной чей-то вкрадчивый голос.
– Нравится, – невпопад ляпнул Лесин.
– Не нравится, – согласилась Лукас.
– А пройдёмте-ка, граждане, со мной….
Глава третья.Кафе «В подвалах Лубянки»
Перед нами возвышался человек в штатском, но с такой ужасающе-военной выправкой, что нам тут же сделалось дурно.
– А вы что, антисемит? – подозрительно спросил Лесин.
– Так вы из сионистов, значит, – кивнул человек в штатском, – Понятно.
– Может, ещё и гомофоб? – осмелел Лесин.
– Так вам, значит, фон Гомофобб дал задание распространять антисоветскую клевету в публичных местах? – по-своему понял человек в штатском, – Тогда мне всё ясно. Да, мне о вас примерно так и рассказывали.
Схватил одной ручищей Лесина за плечо, другой – Лукаса и поволок в сторону Здания.
– Подрасстрельных зарегистрируем постфактум, – бросил он дежурному у входа.
– А кто это здесь подрасстрельные? – уточнила Лукас.
– Шпионам слова не давали! – гаркнул наш суровый провожатый и потащил нас в какой-то неприметный коридор слева от дежурного.
– Ким Максимович, не знаете, когда паек-то нам увеличат? – заискивающе улыбнулась ему грудастая женщина в форме, распахивая перед нами дверь в просторный кабинет.
– Приходите ко мне сегодня на приём, после расстрела, – плотоядно улыбнулся он, – Постараюсь вам помочь.
– Как же она придёт, если её расстреляют? – удивилась Лукас.
–Её-то, как раз, не расстреляют, – неласково улыбнулся Ким Максимович и втолкнул нас в кабинет.
Оказавшись внутри, мы в ужасе огляделись по сторонам. Перед нами возвышался стол, больше похожий на плаху. За столом сидела плохо различимая в густых клубах дыма немолодая уже тётка в форме, а над её головой болтался чей-то парадный портрет в донельзя старомодной раме.
– Шпионы пойманы. Их связи с фон Гомофоббом установлены, – отчеканил Ким Максимович, снова толкая нас вперёд, – Разрешите идти?
– Идите, – хрипло отвечала чекистка, – Пусть расстрельная команда не расходится, тут дело решённое.
– Слушаюсь, Луиза Первомаевна! – ответил наш провожатый и вышел из кабинета.
– Луиза, ты ли это? – обрадовался Лесин и подошёл поближе к столу. И точно – это была наша буфетчица-сутенерша, только переодевшаяся из кокетливого фартука в строгий мундир.
– А когда вы успели похудеть? – завистливо спросила Лукас, – Может быть, это ваша сестра работает в «Детском мире»? Это многое объясняет.
В самом деле – от огромного бюста Луизы ничего не осталось. Перед нами сидела какая-то плоская, прокуренная грымза.
– Вас интересует, куда делась моя грудь? – насмешливо спросила Луиза Первомаевна и выпустила из носа роскошный клуб дыма, – Я скажу вам, куда. Всё равно вы никому уже не сможете передать шифровку.
Оказалось, что эта наша Луиза Первомаевна – самый опытный разведчик, между прочим – нарочно носит искусственную грудь, которая в действительности и не грудь вовсе, а рюкзак с очень полезным и необходимым всякому разведчику инвентарём: клещами для вытягивания показаний, бурдюком для сливания алкоголя, который Луиза якобы распивает с подозреваемыми, чтобы развязать им язык, верёвочная лестница, портативная галерея цветных портретов Членов Политбюро, рация, наган, и так далее.
– А что же ты под стол-то полезла? – спросил Лесин, – Могла бы сразу нас арестовывать.
– Я передавала информацию, идиоты. Потому что у меня нет полномочий на арест шпионов. Я вас только выслеживаю и смертные приговоры подписываю, а арестом и поиском доказательств занимаются низшие чины. Впрочем, вам этого не понять. Так что перейдём к делу.
– А вы нас допрашивать теперь будете, да? С применением негуманных технологий? – уточнила Лукас, – Я вам все скажу и так, спрашивайте!
– А я на неё ещё наговорю и наклевещу с три короба, чтобы спасти свою жизнь! – добавил Лесин. – Я вам на кого угодно сейчас наплету сколько надо. Сколько вам надо и на кого?
– Ни на кого. А шкуры свои продажные и антисоветские спасти вам не удастся, – жестоко усмехнулась Луиза Первомаевна, – Приказ уже подписан. И показания ваши меня не интересуют. Вот разве что могу исполнить последнее желание, уж больно вы забавные. Как будто с другой планеты свалились.
Сказавши это, Луиза вдруг поперхнулась дымом, вскочила с места и, вытянувшись по струнке перед портретом, пробормотала:
– Клянусь нашим советским гербом и гимном, вырвалось! Шпионы попутали. Существование инопланетного разума – лженаучный архибред, провокация мирового фашизма и сионизма, мракобесие и хиромантия, которыми зажравшиеся капиталисты охмуряют рабочий класс. Уф…
– Ну какое у нас может быть желание, как вы думаете? – усмехнулся Лесин.
– Минетик, что ли? – подмигнула Луиза, – Ну давай. Кима позвать, чтоб девка не скучала?
– Да какой минетик? – рассердился Лесин, – Выпить, конечно. У вас тут, в подвалах Лубянки, хорошие, должно быть, кабаки. Для своих.
– А Ким ваш – сексуально непривлекательный! – добавила Лукас.
– Непривлекательный, точно, – согласилась Луиза и сплюнула, – Пусть младший состав его обслуживает.
А потом сняла трубку с массивного телефонного аппарата и велела вызвать какую-то Октябрину.
– Чудные у них имена, – шепнула Лукас, – Как из анекдотов.
Но когда Октябрина пришла, нам стало не до смеха. Огромная, мощная женщина, вся в пулемётных лентах и наганах, с татуировкой во всю щёку «Серёга и Ленин были здесь» загородила собой выход из кабинета. При её появлении Луиза расплылась в такой похотливой улыбке, что суть их отношений совершенно прояснилась даже без слов.
– Вызывали? – хрипло спросила могучая советская лесбиянка.
– Да, милая. Отведи этих вниз, в кабак. Пусть им дадут выпить, сколько влезет, а потом сразу на расстрел.
– Я с ними выпью, ничего? – пробасила Октябрина.
