Ознакомительная версия. Доступно 20 страниц из 100
– Однако конкретных угроз в ее адрес не поступало?
– Она расценивает эти намеки на смерть как угрозу. У нее чувствительная натура. Такими и должны быть актрисы, насколько я понимаю. Они нуждаются в любви и восхищении. А текст посланий звучит совсем не дружелюбно. У меня с собой есть кое-какие письма, которые она сохранила. Но самые первые отправились в мусорное ведро. Вам же понадобятся доказательства.
Он открыл портфель и достал пухлый конверт из манильской бумаги, выудил из него кучу маленьких листочков и принялся раскладывать их на столе. Корделия тут же узнала этот тип бумаги – популярная, но не самая качественная белая писчая бумага, которая продавалась в трех форматах вместе с подходящими по размеру конвертами в тысячах канцелярских лавок. Отправитель был бережлив и выбрал самый маленький формат. На каждом листочке красовалась напечатанная цитата, над которой на расстоянии дюйма нависал либо маленький вертикальный гроб с текстом «Мир праху твоему» на крышке, либо череп и кости. Ни первый, ни второй рисунок не имели особой художественной ценности, оба больше походили на эмблемы без претензии на точное воспроизведение реальных объектов. С другой стороны, их рисовал человек с уверенной рукой и развитым чувством прекрасного, а это позволяло предположить, что он неплохо управлялся с пером или – в данном случае – с черной шариковой ручкой. Под костлявыми пальцами сэра Джорджа белые листы бумаги с черными картинками перемещались и перетасовывались, как карты перед какой-то зловещей игрой, цель которой состояла в охоте за цитатами из капкана убийцы.
Многие цитаты оказались знакомыми, эти слова легко бы вспомнил любой человек, читавший Шекспира и поэтов времен Якова Первого и любивший размышлять над упоминаниями о смерти и ужасах пребывания на смертном одре в английской драме. Даже читая эти строки сейчас – в сокращенном варианте и в обрамлении ребяческих рисунков, – Корделия чувствовала их мощь и ностальгический настрой. Большинство цитат было из Шекспира, и автор, разумеется, не упустил самого очевидного. Пока самым длинным (ну разве отправитель мог перед этим устоять?) был мучительный монолог Клавдио из «Меры за меру»:
Но умереть, идти – куда не знаешь!
В недвижности немой лежать и гнить,
Где теплый, полный жизни, мой состав
Сожмется в ком, и восхищенный дух
Вдруг в огненные волны погрузится,
Иль вкруг себя увидит, цепенея,
Пустыни вечных льдов; быть заключенным
Среди незримых бурь и беспрерывно
Носиться вкруг летающей земли;
Иль худшим стать, чем худшие меж теми,
Которые свой помысл беззаконный
Лишь воем выражают. Ах! ужасно!
Тягчайшая, печальнейшая жизнь,
Болезни, старость, горе и темница,
Гнетущие людей – все это рай
Пред тем, что в смерти мы боимся![2]
Она с трудом представляла, как можно было истолковать этот известный отрывок в качестве страшного предостережения. Однако остальные цитаты больше походили на угрозы и, как ей показалось, содержали намеки на расплату за реальные или воображаемые злодеяния.
Тот, кто умирает, платит по всем долгам[3].
О, ты, чудно красивый цветок,
Издающий такое сладкое благоухание,
Как было бы хорошо, если бы ты никогда не родилась на свете[4].
Иллюстрации тоже были тщательно продуманы. Над строками из «Гамлета» красовался череп:
Так поди же, сбегай скорей в уборную к барыне и скажи ей, что, сколько бы она румян и белил ни накладывала, все же в конце концов лицо у нее будет точно такое же: рассмеши ее этим[5].
А также отрывок, который, по мнению Корделии, принадлежал перу Джона Уэбстера, хотя определить пьесу она не могла:
Чрезмерно тревожась о безопасности, вы не научились ни тому, как надо жить, ни тому, как надо умирать. Но у меня есть кое-что, что удивит вас и заставит понять, куда вы направляетесь.
Но даже при всей актерской чувствительности у человека должно быть воистину непоколебимое самомнение, чтобы выдернуть эти знакомые фразы из контекста и принять их на свой счет. Дело либо в этом, либо в страхе перед смертью, настолько сильном, что он вселял искренний ужас. Корделия вытащила записную книжку из ящика стола и спросила:
– Как их доставляют?
– Большинство приходит по почте в тех же самых конвертах, которые продаются вместе с бумагой, адрес напечатан на машинке. Моей жене не пришло в голову сохранить хоть один из конвертов. Несколько посланий было доставлено курьером в театр и нашу лондонскую квартиру. Один конверт подсунули под дверь гримерной во время показа «Макбета». Первую полудюжину писем мы уничтожили, и мне кажется, так следовало поступить и с остальными. Оставшиеся двадцать три письма – все, что у нас есть. Я пронумеровал их карандашом в порядке получения, насколько помнит моя жена, и подписал, когда и как каждое из них было получено.
– Спасибо. Это должно помочь. Ваша жена играла во многих постановках Шекспира?
– Она три года состояла в труппе театра города Малверна, после того как закончила театральное училище, и тогда много играла. В последнее время – меньше.
– Первое из писем, которое она выбросила, доставили, когда она исполняла роль леди Макбет. Что именно произошло?
– Первое послание расстроило ее, но она никому о нем не рассказывала. Она решила, что это ни с чем не связанное проявление злобы. Она утверждает, будто не помнит, что там говорилось, однако насчет изображения гроба у нее сомнений нет. Потом пришли третье и четвертое послания. В третью неделю сезона жена сильно нервничала, и ей требовался суфлер. В субботу она ушла со сцены во втором акте, и ее заменила дублерша. Все это связано с уверенностью в себе. Когда боишься, что текст вылетит из головы, так и будет. Она смогла вернуться к исполнению роли через неделю и с большим трудом продержалась еще шесть недель. После этого она должна была появиться в Брайтоне в очередной постановке по одному из детективов тридцатых годов, в которых наивную главную героиню зовут Банти, а героя – Клайв, все мужчины носят длинные теннисные фланелевые штаны и ходят туда-сюда через огромные французские окна. Любопытное произведение. Роли в нем не из тех, к которым она привыкла. Но она классическая актриса, а в театрах сейчас не так много предложений для женщины среднего возраста. Слишком много хороших актрис соревнуются за несколько ролей. И тут все повторилось. Очередное письмо доставили в то утро, когда в театре начали играть постановку, а потом они стали приходить постоянно. Постановку сняли через четыре недели, и, вероятно, это было связано с игрой моей жены. Она так решила. Я в этом не уверен. Сценарий был ужасен, я и сам не мог в нем разобраться. Больше Кларисса не играла, до тех пор пока не согласилась на роль в пьесе Уэбстера «Белый дьявол» в Ноттингеме. Виктория или что-то вроде того.
Ознакомительная версия. Доступно 20 страниц из 100
